Поведала свой долгий путь к академии, не стала умалчивать об открытиях по поводу обмана магии, почему-то настолько открылась этому парню, что самой становилось боязно. Из уст лились слова, Овиан слушал внимательно, поглаживал мой бок, потом волосы перебирал. Кузнечик тоже помалкивал.
– В кабинете ректора, полагаю, ты искала эту самую иглу?
– И нашла, – широко улыбнулась. – Только не мешай мне, хорошо?
– А разве должен? – удивился парень.
– Да. Ты вроде бы постоянно…
– Мешал? Кажется, ты что-то путаешь. Кьяра, мне очень не нравится история, в которую ты втянута, однако понимаю, что это очень важно для тебя. Да, хотел бы запереть в надежном месте и решить твою проблему самостоятельно, чтобы не подвергала себя опасности и ни на шаг не приблизилась к этому аристократическому ублюдку. Давно хочу ему морду начистить, кулаки чешутся.
– Мелкая, видишь, у кавалера тоже чешется, как пятка моя. Хотя нет, сейчас она не чешется и не зудит, значит, все нормально, можно не переживать.
– Но тогда ты меня не простишь, – продолжил лекарь. – Поэтому предлагаю свою помощь, пожалуйста, не отказывайся от нее.
На глаза почему-то набежали слезы. Стало так трогательно от того, что поддерживал меня, не ругал, что к ректору пробралась, ведь это возмутительно, как выразился Васиан. Я проглотила подступивший к горлу ком и сама потянулась за поцелуем.
– Ты чего, плачешь? – провел пальцем по моей щеке парень.
– Нет, тебе показалось, – замотала я головой.
– Эй, маленькая моя, что случилось?
– Все хорошо, – позволила обхватить свое лицо двумя ладонями. – Просто я немного растеряна. Ты какой-то хороший.
– Я? – засмеялся он. – Уверена?
– Для меня хороший. Это непривычно и…
– Что, уже влюбляешься в меня? – нагло спросил этот лекарь.
Резко прижал к себе, коснулся носом моего носа. Легонько прихватил губы и прошептал:
– Только давай скорее, чтобы безумно и с полной самоотдачей.
– А что, можно выбирать разные виды любви?
– Конечно! Не знала? – фыркнул он и в который раз занял мой рот поцелуем.
Я попросту сходила с ума. Даже там, за печкой в доме Овиана, все было совсем иначе. Без возвышенной нежности, без головокружительной необходимости продолжать, без обжигающей жажды снова и снова его целовать, гладить, прижиматься.
Я терялась в прикосновениях. Сама не могла оторваться от парня. Казалось, перестала быть независимой и свободной, позволила покорить себя и привязать к другому человеку. Но, что самое удивительное, мне это безумно нравилось.
Зарываться пальцами в его волосы, запрокидывать голову и подставлять шею, смеяться, потому что дыхание щекотало чувствительную кожу, понимать силу его желания, потому что самой хотелось не меньше, но сдерживаться, добираться до запретной грани и сходить с ума, ведь можно его гладить под майкой. Шептать что-то. Слышать от него пошлые словечки. Сгорать от стыда, когда говорил что-то слишком дерзкое. Я порой робела, просила его остановиться. Овиан не напирал, хотя дышал тяжело и часто. В такие моменты особенно был напряжен. Заводил разговор о моем или своем прошлом. А потом все начиналось по новой.
Я узнала, что он прибыл из Рингалона, мира, где магии вообще не было. Отец пил, поколачивал мать. Сам Овиан с самого детства работал, потому что денег постоянно не хватало – папаша спускал абсолютно все на свои развлечения. Когда пришло письмо из академии, он не сразу решился, потому что переживал за родительницу. Стал лекарем, так как часто приходилось лечить себя и ее от результатов побоев. В общем, к окончанию первого курса смог заработать достаточно, чтобы привезти маму в Ильсарру, оставив второго родителя одного. Дела постепенно налаживались.
– За тот год ничего плохого с ней не случилось?
– Нет, к счастью. Я первые месяцы места себе не находил, все порывался домой вернуться. Но там болото, никаких возможностей развиваться и встать нормально на ноги.
– В болоте не стоят, в болоте тонут! – изрек Пиппи, вновь прохаживаясь по руке лекаря. – Двуногий, вы такие громкие. Скоро ночь закончится, а я не спал. Вы зачем надо мной издеваетесь?
– Ложись и спи, тебе никто не мешает.
– Как не мешает, если наш кавалер постоянно твои-мои волосы трогает? Я так спать не могу!
– Вон, смотри, там подушечка на другой койке, – указал парень.
– Она холодная, великому не положено мерзнуть. И чужая! А мне нужна своя.
– Будет тебе своя, а теперь попользуйся чужой. Ты ведь Великий, все понимаешь.