– А дальше я стала подозревать, что дочка, может быть, попала в дурную компанию, – вздохнула Мария Васильевна. – Вечером того дня, когда Оля вернулась домой, я дождалась, когда дочка ляжет спать, и тихо прошла к ней в комнату. Достала ее школьную сумку и решила проверить – вдруг там наркотики? Или алкоголь? Оля никогда не пила спиртного, это точно, но кто знает – мало ли что могло с ребенком случиться! Но ни спиртного, ни сигарет, ни наркотиков я не нашла. Зато нашла записку, написанную от руки. Ужасную записку.
– Она у вас? – поинтересовалась я. Женщина утвердительно кивнула.
– Сейчас, я Оле ее не отдала, хотя утром спросила ее, что это… Дочка мне опять ничего не ответила, только зарыдала и убежала в комнату. Я записку себе оставила – хотела при случае снова дочь спросить, кто написал эту гадость…
Мария Васильевна вышла из комнаты, спустя пару минут вернулась обратно с клочком бумаги в клетку. Она протянула мне листок со словами:
– Вот, полюбуйтесь…
На тетрадном листе были от руки написаны следующие слова: «Уродка, вали из этой школы, заучка дрянная!». Естественно, без подписи. Я повертела записку в руках, потом спросила у матери девушки:
– Вы позволите забрать записку?
– Да, конечно, делайте с ней что хотите! – воскликнула Мария Васильевна и сокрушенно добавила:
– В жизни бы не подумала, что кто-то напишет такое моей доченьке… Может, это не ей предназначалась записка?
– Тогда что она делала в Олиной сумке? – резонно поинтересовалась я. Золотова пожала плечами.
– А вдруг Оля отняла записку, чтобы она не досталась тому, кому была адресована? Это же очень мерзко, получать такое…
– Сомневаюсь, – протянула я. – Вы же говорите, что ваша дочь не ладила с одноклассниками?
– Ну не то что бы не ладила… Просто у нее не было подруг, вот и все. Но это же нормально, откуда у Оли время на друзей? Она же учится на отлично, а представляете, какая это нагрузка? Старшеклассникам так много задают!
– Нет, отсутствие друзей – это ненормально, – возразила я. – Человек – существо социальное, он не может без общения. Если, конечно, не является глухим интровертом, что само по себе считается отклонением от общепринятых норм.
– Но у меня тоже нет подруг! – воскликнула Мария Васильевна. – Я живу для Оли, а Оля – для меня! Это же логично!
Я не стала объяснять женщине неправильность ее позиции – в конце концов, каждый живет так, как считает нужным, и не мне решать, что верно, а что нет. Мое дело – распутывать преступления, но никак не наставлять на путь истинный ошибающихся людей. Я кивнула и спросила:
– Что же произошло дальше? После то- го, как вы обнаружили в сумке дочери записку?
– Я несколько раз пыталась поговорить с дочерью по душам, – проговорила Мария Васильевна. – Спрашивала, не обижают ли ее в школе, как у нее дела… Но Оля на откровенность не шла – просто говорила мне, что все хорошо, показывала дневник с оценками и шла учить уроки. Или спать, если я поздно возвращалась. Я было решила, что и на самом деле все нормально, записка – глупое недоразумение, а ночевка Оли не пойми где – случайность. Вдруг ее позвали на день рождения, празднование затянулось, и автобусы уже не ходили? Вот Оле и пришлось остаться ночевать у подружки или одноклассницы, не знаю у кого. Мало ли, в самом деле!
– А вы не думали, что ваша дочь, возможно, встречается с молодым человеком? – предположила я. Мария Васильевна отрицательно покачала головой.
– Ну что вы, Татьяна Александровна! В Олином возрасте о мальчиках думать рано, ей учиться надо, в университет поступать, готовиться! Вот отучится в высшем учебном заведении, на работу устроится – тогда и о замужестве можно думать! А Оле ведь сейчас всего-навсего семнадцать лет!
М-да, Мария Васильевна прочно застряла веке в восемнадцатом, подумала я про себя. И откуда она такая взялась, с замашками «тургеневской барышни» и абсолютным незнанием жизни?! Да в наше время девчонки лет в четырнадцать, а то и раньше, девственности лишаются, в семнадцать некоторые аборт делают или рожают по «случайному залету»… То, что Мария Васильевна – уникум, вымирающий экземпляр, я уже поняла, но является ли таковой Оля? Вполне возможно, что, пока мать вкалывает на двух работах, девчонка спокойно себе крутит романы направо и налево. Ну и учиться не забывает, вдруг она ко всему прочему действительно умна, обладает прекрасной памятью и легко справляется с нагрузкой в школе? Или все-таки Оля – Мария Васильевна номер два, девица, воспитанная на русской классике и абсолютно не знающая суровых реалий этого жестокого мира?..