— Ты, дядюшка, — подал голос Ахмад, — расскажи ещё гостю о последней новинке эмирской милости.
— Можно, — охотно согласился Исмаил-ширинкор, и щека его дёрнулась, как от удара. — Недавно, почтеннейший гость, не знаю вашего славного имени…
— Мазофшо, — подсказал племянник.
— Недавно, господин Мазофшо, его высочество изобрёл новый способ казни ослушников. На высоком окне регхана— есть такое помещение в бухарской тюрьме — плотники установили блок. На блок набросили пеньковую верёвку, и если попадает в камеру «приносимый в качестве высшей жертвы», то один конец верёвки, скрученной в виде аркана, надевают на шею несчастному, а другой пропускают по блоку наружу. Потом палачи тянут за конец, и петля затягивает горло… Да, велик ум нашего эмира, нет предела его познаниям.
В прокопчённой мехмонхоне — комнате для гостей — залегла гнетущая тишина. Первым её нарушил Исмаил-ширинкор.
— Надолго ли пожаловал к. нам наш уважаемый племянник? — спросил он и протянул Ахмаду щербатую пиалу, до половины наполненную жидким чаем.
— Нет, не надолго, дядюшка. Я приехал, чтобы передать тебе привет от твоего давнего друга Азимджана Якубова. И привёз новости: в Ташкенте состоялся Первый съезд Бухарской коммунистической партии.
— Хвала аллаху! — невольно вырвалось у Исмаила, но тут же он бросил тревожный взгляд на Мазофшо.
Ахмад улыбнулся открытой улыбкой:
— Вы, дядюшка, можете не опасаться нашего гостя. У нас с ним в Бухаре одно дело и одна цель. Все мои секреты ему известны.
Исмаил-ширинкор с сомнением посмотрел в светлые глаза памирца, но спорить не стал. Хоть и был племянник Ахмад многими годами младше его, но среди родни слыл человеком учёным и сведущим: ведь до того, как поступить в услужение к ташкентскому мулле Акобиру, Ахмад шесть лет проучился в лучшей медресе Бухары и был любим своими учителями. К тому же это он, Ахмад, научил старого Исмаила грамоте, рассказал о русских большевиках и об их вожде Ленине, который хочет счастья для всех людей на земле. Это он познакомил его с русскими железнодорожниками из Кагана, которые давали ему читать листки «Правды», учили, как народу Бухары избавиться от эмира, баев и мулл.
Знавал старый Исмаил и того, кого Ахмад называл Азимджаном Якубовым. Этот человек хоть и был мусульманином, но называл себя большевиком и говорил, что он ученик Ленина.
— Не передавал ли мне ещё чего-нибудь уважаемый Азимджан?
— А как же, дядюшка, передавал.
— Тогда я весь внимание.
— Недавно в Ташкенте раскрыт большой заговор, — начал Ахмад. — Заговорщики хотели уничтожить всех большевиков и свергнуть Советскую власть. Многие из заговорщиков арестованы, но многим удалось скрыться. Они нашли себе пристанище в Бухаре и отсюда вновь плетут паутину заговора. Советской власти нужно знать: что они замышляют, не ударит ли в спину большевикам эмир, что здесь делают инглизы, прибывшие недавно из Кашгара, зачем приехали в Бухару афганские всадники и офицеры?…
— И Азимджан думает, что я обо всём этом могу знать? — Исмаил-шутник от изумления даже всплеснул руками, а его грязная, отрепанная чалма съехала на ухо. — Да если бы я знал хоть половину того, о чём ты говоришь, так меня давно бы уже зарезали ищейки эмира. Ни один человек не может быть вместилищем стольких тайн.
— Успокойтесь, дядюшка, — Ахмад положил руку на плечо Исмаила. — Азимджан понимает, что эти тайны вам неведомы, а потому и послал в Бухару нас с Мазофшо. Ваше же дело — приютить нас и помочь. Я вам дам адреса некоторых людей. Завтра вы побываете у них и скажете каждому: «Поклон от Азимджана». В ответ услышите: «Да хранит его аллах». Скажите им, чтобы вечером пришли в ваш дом. Если ответная фраза не прозвучит, немедленно уходите и смотрите, чтобы за вами кто-нибудь не увязался. Это первое. Второе: мне нужно устроиться поближе к Арку. Нужна такая точка, чтобы хорошо было видно, кто входит во дворец и кто выходит. Что вы посоветуете?
Исмаил-ширинкор думал недолго.
— На площади, недалеко от входа, есть чайхана Исламбека. Это мой друг. Можешь остановиться у него. Летом там, как ты знаешь, и чай пьют под чинарами, и даже спят, укрывшись плащом из звёзд.
— Это подойдёт. Завтра же утром и сведёте меня туда. А Мазофшо останется у вас. Вечером он встретится с людьми, к которым вы сходите днём.
— Хоп, — хлопнул в ладоши Исмаил-ширинкор.
Спать гостей уложили возле дымного мангала на курпачах, из которых выглядывали клочья ваты. Исмаил— шутник, пожелав гостям доброй ночи, хотел было уже удалиться, но Ахмад удержал его: