-- Игорь Александрович, -- продолжала она, -- мы договаривались, что я сегодня ухожу пораньше. Я так к врачу не успею.
-- Успеешь, успеешь, -- ответил тот, выходя из аудитории.
-- Я минут на десять. Не больше, -- сказал он и прикрыл за собой дверь.
Некоторое время мы сидели молча. Я ощущал и лелеял зародившееся в груди щемящее чувство грусти, и корил себя за то, что позволил себе так по-детски, по-ребячьи, растаять под этим невинным, и казалось, происходящим от самого сердца, голосом. Надя же копошилась в своём углу. Затем она подошла и присела на прежнее место. Взяла со стола билет и голосом обиженного ребёнка, в котором уже не чувствовалось былой теплоты, произнесла: -- вопрос первый.
Я заправил в прибор новый лист и стал записывать под её диктовку. Прочитав билет, она бросила его обратно на стол и удалилась в свой угол.
Я попытался сосредоточиться на вопросах, Но разочарование и досада не давали мне сделать это. Не отдавая себе отчёта, я снова заправил в прибор лист и заколол шеститочиями недавно написанное её имя. Надя же в это время выбралась из своего закутка. По характерному шороху было ясно, что она перебирает в шкафу книги. Затем она снова присела к столу и предложила:
-- Давай я тебе ответы почитаю.
-- Давай, -- с неподдельной радостью согласился я. Только радовался я, конечно, не возможности узнать ответы на экзаменационные вопросы. Кстати, билет, в общем-то, был несложный. Разве что второй вопрос вызывал у меня некоторые затруднения. Я был рад снова слышать её голос. В нем, как и прежде, слышались теплота и сердечность, а сохранившиеся, едва уловимые, обиженные интонации придавали ему особый шарм. Тот факт, что она сама, по собственной инициативе, вызвалась мне помочь, снова затеплил в моей душе огонёк светлого и чистого чувства. Досада и разочарование улетучились, рассеялись мгновенно, словно и не было в груди той щемящей, ледяной грусти.
Читала Надя хорошо. Дикция у неё была отменная, чёткая. А самое главное, она превосходно ориентировалась в тексте, читала ключевые моменты, которые и являлись ответами на вопросы экзаменационного билета. Когда я просил её уточнить что-- либо, Она ненадолго смолкала, отыскивая в тексте необходимое место, и зачитывала именно то, что мне было нужно. Все чётко и конкретно. Никакой лишней воды. Я ещё подумал, что если бы у меня был такой чтец с начала моей учёбы, я бы, наверняка, сейчас заканчивал университет. "Но тогда бы я не познакомился с Надей!" -- спохватился я. Действительно, что ни делается -- все к лучшему. Почему-то я был уверен, что с ней мы ещё встретимся. Точнее будет сказать, я надеялся на это и верил, что судьба неслучайно свела нас в этой аудитории.
Если же говорить честно, то сначала я никак не мог вникнуть в суть читаемого. Мне не удавалось сосредоточиться. Я сидел и просто слушал её тихий, нежный голос Внимал его интонациям. Вслушивался в каждый её вздох и выдох. Подобно морскому прибою голос её баюкал и успокаивал, наполнял вселенской радостью, и я готов был его слушать и слушать. Я просто наслаждался её присутствием рядом со мной.
Так что первый вопрос я прослушал. А вот на втором спохватился и, как говориться, превратился в "большое ухо", стал просить что-то уточнить, что-то повторить. В общем, включился в процесс.
Мы успели пробежаться почти по всем вопросам, когда в коридоре раздались быстрые шаги.
-- Всё! - произнесла Надя и захлопнула учебник.
- удачи! - добавила она и выскользнула из-за стола. В тот же момент открылась дверь и в аудиторию вошёл мой экзаменатор.
-- Ну, вот, Надежда Ивановна, Вы и свободны! - с наигранным официозом произнёс он, и усаживаясь на своё место обратился ко мне:
-- готов?
-- готов, -- отозвался я.
Наденькины каблуки тем временем простучали к выходу.
-- До свидания, -- попрощалась она и вышла из аудитории.
-- До свидания! -- отозвались мы хором ей вслед.
-- Ну, так приступим, -- подбодрил меня Игорь Александрович.
Некоторое время я еще молчал, прислушиваясь к Наденькиным шагам. И как только они стихли, вздохнул и начал отвечать.
Билет я отбарабанил, можно сказать, на одном дыхании. Лишь изредка экзаменатор задавал мне уточняющие вопросы. Когда же я смолк, он многозначительно хмыкнул и как бы между прочим поинтересовался на счёт лежащих на столе моих толстых тетрадей, что не конспекты ли это? Он явно намекал, что в его отсутствие при подготовке я пользовался ими. Ему было и невдомёк, что было это намного прозаичнее.
Я попытался убедить его в обратном. И в какой-то степени я не лгал. Ведь, свои конспекты я даже и не открывал.
-- Мг-мг-мг, -- задумчиво протянул Зав. Кафедрой, при этом шелестя страничками моей зачётки, -- Я могу поставить тебе "хорошо", но если ты хочешь "отлично", то я должен тебя ещё немного поспрашивать.
По всей видимости, заверения мои его не убедили, и он сомневался в моих знаниях.
Заполучить пятёрку хотелось, и я согласился. Про себя же чертыхнулся, что мне стоило убрать конспекты со стола. Тем более, что пользоваться ими и не пользовался. Хотя я понимал, что по большому счету суть заключалась не в них, а в моих посредственных оценках, которые сейчас и просматривал мой экзаменатор...
В конце концов я заполучил желаемое и, переполняемый радостью, это было моё первое отлично, выплыл из аудитории.
Выйдя из душных университетских стен, и вдыхая свежесть морского ветра, ощущая вокруг себя разлитое тепло солнечного света, да к тому же до краёв наполненный положительными эмоциями, я пребывал в состоянии "прозрения". Бывает у меня такое. Когда кажется, что я всей своей кожей чувствую окружающий город. Вижу его каким-то непостижимым внутренним зрением. Когда мобилизируются все мои навигационные способности.
В таком состоянии, моя белая трость становилась уже не средством передвижения, а необходимым атрибутом туалета лондонского денди. Радостный и довольный собой я шёл на трамвайную остановку.
Лёгкое постукивание моей трости вторило весёлому перестуку женских каблучков, догоняющих меня сзади и убегающих спереди. Я с затаённой надеждой прислушивался к этим звукам. Вдруг, вот эти спешащие мимо каблучки -- Наденька. И она захочет проводить меня до остановки. А там я предложу ей прогуляться по набережной, поесть мороженое. А там... попробую договориться о еще одной встрече...
Но каблучки догоняли меня, обходили и убегали дальше. Я даже замедлил шаг, стараясь насколько возможно затянуть свой путь. Мне казалось, что вот эти -- точно она! Или эти! А быть может, вон те! Но время шло, а каблучки все убегали и убегали. Я понимал, что сегодня моим фантазиям не суждено стать реальностью.
Впереди хлопнул дверями отходящий трамвай. До остановки уже оставалось метров тридцать. Я перестал прислушиваться к стуку каблучков и прибавил шаг.
Погода стояла жаркая, и я подумал, не рвануть ли мне на "Санаторную", так сказать, "на вольный берег, чистый песок". Плавок, как всегда с собой у меня не было, но, как говорили мои друзья, мои цветастые трусы не портили общей картины, И я без каких-либо угрызений совести мог предаваться морским купаниям. Размышляя над тем, ехать мне на "Санаторную" или нет, я добрел до остановки. Во всяком случае, по моим расчётам я остановился именно на ней. Хотя и мог ошибиться на метров пять-шесть.
Поэтому, когда некто подхватил меня под руку и повлёк вперёд, первой моей мыслью было, что я все-таки до остановки не дошёл, и кто-то из сердобольных граждан решил мне помочь.