— Да, точно.
Чарльз тем временем принялся подписывать что-то в их «библиотеке» конспектов. Пьетро принёс сок.
— Я купил апельсинового, так что если кто-то не пьёт апельсиновый, то пусть идёт за другим или нахуй, — протараторил он, расставляя стаканы. — Чарльз, ты что делаешь?
— Хочу подправить кое-что в ваших конспектах. Тут не совсем корректно написано…
— Не трогай мои записи! — взвизгнула Ванда. — Я сидела над ними несколько ночей, это мои дети!
— Да тут просто…
— Я сказала не трогай.
Девушка посмотрела на Чарльза таким взглядом, что он мгновенно отсел подальше и вспомнил, что Эрик вообще-то, её биологический отец.
Минут пять они просто сидели в тишине, глотая сок и переживая за судьбу бедной Рейвен.
— Заходит, — сказал наконец Хэнк. Все мгновенно окружили его, ожидая непонятно чего. Чарльз прикусил губу.
Хэнк нахмурился, потом закрыл глаза и прерывисто выдохнул.
— Ложная тревога, ещё один человек.
— Да блять, — воскликнул Пьетро. — Сколько можно ждать? Он ещё этого будет мучить три часа.
— Если не нравится, уходи, — огрызнулся Хэнк.
— Что?
— Прости, прости. Я просто нервный.
— Я так и подумал.
Ванда закатила глаза. Чарльз допил сок, прежде чем заметил, что это был стакан Хэнка, который к напитку даже не притронулся.
Чарльз положил ему руку на плечо. Хэнк обернулся.
— Не волнуйся, она сдаст. Мы ей поможем.
Парень нервно улыбнулся, стараясь выразить благодарность.
— Спасибо.
Он снова прислушался, но сейчас следить за Рейвен было бессмысленно. Если нового студента только запустили, то её позовут ещё не скоро. Хэнк вытащил один наушник и посмотрел на Чарльза.
— Если она не сдаст, то вылетит из института. Что делать — не знаю. Хочу закончить учиться, а её родители без образования домой заставят ехать. Не смогу её отпустить, просто не смогу.
Чарльз понимающе кивнул.
— Многие не верят в соулмейтов, — продолжил Хэнк, — Но мы с ней правда как будто созданы друг для друга. Я и не хотел искать родственную душу, а потом встретил её, и понял, что никогда бы не был счастлив в таком случае.
— Это здорово, — улыбнулась Ванда.
— Спасибо.
Хэнк вернулся к прослушиванию, а остальные приготовились спасать его девушку.
— Началось, — прошептал парень, спустя минут шесть.
Чарльз напрягся. Пьетро пододвинулся ближе. Ванда забегала глазами по конспектам.
— Идёт в кабинет, — быстро сказал Хэнк. Он старался всё говорить как можно скорее, чтобы не пропустить ни слова в наушниках. — Собирается тянуть билет. Стоп. Не тянет. Он говорит ей положить вещи в конец класса.
— А микрофон где? — взволнованно спросила Ванда.
— В пенале. Всё. Идёт обратно. И… Твою ж мать!
Хэнк ударил по ноутбуку рукой, как всегда слишком резко среагировав.
— Что там? — спросил Чарльз.
— Он сказал достать только ручку, а пенал убрать!
Пьетро встал и громко выругался. Хэнк нахмурился, пытаясь расслышать что-то ещё. Ванда зашипела на брата, чтобы был тише.
— Ну как? — спросила она полушепотом.
Хэнк посидел ещё пару секунд, но после с обречённым лицом снял наушники и отложил в сторону.
— Ничего не слышно.
— А может увеличить охват?
— Не поможет, — покачал головой парень. — Это конец. Он её завалит.
— Чёрт… — выдохнул Чарльз. — Чёрт, чёрт, чёрт… Мы что-нибудь придумаем.
— А она не может записать номер билета на руке? — задал логичный вопрос Пьетро. Ванда с надеждой посмотрела на Хэнка, но тот только вздохнул:
— Можно, но если Эрик заметит, то всё поймёт, и заставит сдавать, сложив перед ним руки.
— Это как пытаться обыграть акинатора… — покивал Пьетро.
— Кого? — не понял Хэнк.
— Такое приложение, угадывающее твоих персонажей.
— Блин, ты можешь побыть серьезным хоть немного?! — вспыхнула Ванда.
— А ты можешь прекратить вести себя как надзирательница? — парировал Пьетро.
Они чуть было не подрались, но ссору остановил Хэнк.
— Есть!
— Что? — практически синхронно спросили близнецы.
— Номер билета есть!
Хэнк посмотрел на них, сияя от счастья.
— Она написала его на листке и после припечатала рукой! Номер отпечатался.
— Какой номер? — быстрее всех сориентировался Чарльз.
— Двенадцать.
Ксавьер быстро пробежал взглядом лежащие перед ним стопки и выудил нужную.
— Давай руку, — потребовал он. — Я напишу.
Они действовали как по алгоритму, как будто всю жизнь только и занимались тем, что давали Рейвен списывать. Хэнк сидел, раскатав рукава рубашки для удобства, Чарльз писал на одной его руке (конспект), Ванда на другой (даты, которые могут потребоваться по теме), а Пьетро живо переворачивал листы тетради и диктовал обоим одновременно.
— Чёрт, место кончается, там много ещё? — спросил Чарльз спустя пять минут.
— Не очень, — быстро ответил Пьетро. — Ванда, девятнадцать-сорок три, пятое июля — двадцать третье августа. Курская битва. Чарльз. «…стала переломным моментом в ходе войны».
— Готово, — выкрикнула Ванда, — Много ещё?
— Что дальше? — одновременно с ней спросил Чарльз.
Пьетро сунул ему тетрадь, с выделенными маркером строками и продолжил диктовать сестре.
— У неё примерно минута, — предупредил Хэнк, который следил за часами всё это время.
— Погоди немного… — кинул Пьетро. — Ванда, давай быстрее.
— Сам бы попробовал, раз такой умный, — огрызнулась девушка. — Записала, что дальше?
— Три даты осталось, пиши…
— Время, — предупредил Хэнк.
— Да заткнись ты, — одновременно сказали близнецы. Чарльз усмехнулся. Секундная стрелка сделала последний круг и…
— Всё! — выкрикнула Ванда.
— Да!
— Больше никогда не буду писать, моя рука просто отваливается.
Хэнк пробежал глазами записи, чтобы убедиться, что всё читаемо.
— Думаете, она успела переписать? — спросил он.
— Не факт, что даже прочитать успела, — пожал плечами Пьетро. — Но на тройку точно сдаст.
Хэнк облегчённо выдохнул и улыбнулся.
— Чёрт, ребята… Спасибо вам огромное. Реально.
— Не за что, друг, — хлопнул его по плечу Чарльз. — Мы, кстати, успеем дойти до кабинета и встретить её.
— Я возьму конфеты, — бодро сказал Хэнк, застёгивая рукава рубашки, и скрывая тем самым улики.
— Окей, встретимся там.
— Ладно.
— Шоколадно.
— Пьетро…
***
— Что-то она долго, — взволнованно сказал Хэнк, нервно сжимая и разжимая бедную коробку конфет.