Но отказ от собственного творчества в угоду мелкого бизнеса жены негативно сказался на моральном состоянии ФКД, и он решает вновь начать писать фантастику.
Не видя нужды в кратком пересказе всех произведений ФКД или даже в простом их перечислении, мы хотели бы подробнее остановиться на одном из первых его романов, «Око небесное» (Eye in the Sky, 1957). Выбор романа не случаен. Во-первых, авторитетные писатели и издатели высоко отзывались о романе: «Око небесное» Энтони Бучер назвал лучшим романом года, а Теодор Старджон «той малой порцией хорошей нф, ради которой стоит прочитать всю плохую». Во-вторых, в этом раннем произведении спрессованы практически все темы фантастики Филиппа Дика — солипсизм, иллюзорность окружающего мира, влияние фантазий индивида на мир, и непременно — если дело касается политики — левацкие взгляды на окружающую действительность, облачённые в едкую сатирическую форму.
Читателю этого романа откроется величайшая со времен изобретения налогов тайна — никакого единого реального мира не существует, а существуют лишь фантазмы, воплощенные в живую плоть прохожих и кровельное железо близлежащих построек представления людей об окружающем их мире.
После случайной аварии на научно-исследовательском комплексе «Мегатрон» группка экскурсантов из восьми человек потеряла в полном составе сознание и подпала под влияние неуравновешенной психики идиота-вояки Артура Сильвестра — единственному из посетителей «Мегатрона», сохранившему свое сознание и свое видение окружающей действительности. Если ему кажется, что все негры шаркают подошвами и плохо говорят на английском, то отныне все негры будут волочить ноги и шепелявить; если женщина придерживается радикальных взглядов в политике, то она неминуемо станет невысокой толстушкой.
«Неужели все эти люди не подозревали, что являются всего-навсего извращенной выдумкой чьей-то прожженной башки?»
Мир генерала Сильвестра — мир по Птолемею, в котором центром вселенной является земной шар, вокруг которого вращаются мелкие Солнце, Луна и планетки, а сверху за всем пристально наблюдает око небесное — Бог, созданный фантазией генерала.
Вырвавшись из теократического мира Второго Бааба, мира, в котором физика занимается установлением телефонной связи с Богом, мира, в котором автомобили починяют молитвами, а проститутку в баре охраняет амулет из голеностопного сустава Магомета, восемь наших пострадавших экскурсантов попадают мир, нарисованный воображением миссис Эдит Притчет. Мир миссис Притчет — это слащавая Утопия, в которой все силы общества приложены для реализации художественного самовыражения человека, и где нет ничего, чтобы этому могло помешать: секса (как и различия между полами) не существует, равно как отсутствуют клаксоны у автомобилей, смог на улице и налоговые счета, крики младенцев и вообще мелкие дети, кошки, Азия вместе с Россией и политические новости. Верхом карьеры в этом розовом мире становится служба в лаборатории по приготовлению новых сортов душистых шампуней.
Но, занявшись отсеканием всего лишнего и вредоносного (в соответствии с ее, миссис Притчет, вкусами и взглядами), трудно свернуть с проторенного пути уничтожения окружающей реальности. Утопия, которая безжалостно отсекает все ненужное, неминуемо перерождается в кошмарную Дистопию. Очередной фантазм рушится, а наши горе-экскурсанты, избавившись от одного кошмарного мира, подпадают под обаяние очередного Творца, мисс Рейс:
«В длинном вельветовом пальто, с сумочкой, перчатками под мышкой, с экземпляром „Нью-Йоркер“, купленном по пути, она могла показаться обыкновенной мелкой служащей, вернувшейся домой из конторы». И никто из посторонних прохожих не подозревал, что она — Бог, сотворивший параноидальный окружающий мир, в котором чудища живут в подвалах, чердаки стонут живыми голосами, ковер — это язык, готовый слизать человека, чтобы потом стены дома переварили тебя и выплюнули обглоданные косточки на крыльцо.
Был еще на пути следования наших героев бандитский мир гротескной Америки тридцатых — шикарные рестораны, стриптиз-бары и жалкие голодающие нищие, бредущие по грязным улочкам мимо баррикад, настроенных неграмотными злобными пролетариями — мир, рожденный подсознанием коммуниста.