Пальмовые деревья. Сад.
Ich bin er. Das weiss ich. Immer kommt es dazu zurück. Wie viel sind er? Und wo? & wie? Die zeit ist heir! [Я — это он. Я это знаю. Он будет возвращаться снова и снова. Многие ли увидят его? И где? и как? Время пришло!]
(1979)
Как я могу удостовериться в своей роли? Делал ли я что-нибудь? Несомненно. Но я не знаю, что я делал, так что я не знаю, кто я, так сказать, в общем действии. Сделано ли что-нибудь для меня? Несомненно, да. Значит, есть два аспекта. Я стал кем-то (я называю его Томас), и как Томас я нечто сделал — не знаю, что — и нечто было сделано для меня (я был спасен, но не знаю, от чего). В диалектическом противостоянии праведного царя и старого тирана-узурпатора я был на стороне царя (представленного в моей книге как Трактирщик): освобожден и спасен, я положил конец тирану. Это роль «жреца Диониса», странника.
Такова легитимная власть «распятия» (унижения и смерти, но смерти в символическом смысле), а именно: я умер, но не умер — вот тайна: унижение, смерть, но он все равно не мертв, и более того, он стал тем, кто он есть: божеством. Впервые.
Одних евангелий недостаточно, нужны еще «Пролейтесь, слезы…» и «Вакханки»[40] — странник, который 1) схвачен тираном, невинен, но/и принесен в жертву; 2) оправдан; 3) тиран получает смертельный удар (от него, через него или при его посредстве).
Так что его роль двойная: жертва, обращенная в инструмент уничтожения. Таков итог: две роли смешиваются в одну (см. «Вакханки»). Это звучит как анализ Христа как приманки/крючка, это согласуется с 3-74 и копированным письмом.
Поскольку я не считаю, что сверг тирана или кого бы то ни было еще, 3-74 следует понимать как мифическую идентификацию и ритуал (драма с масками), это была святая (священная) ритуальная драма, происходившая вне времени. Значит, спасение было скорее духовным, чем прагматическим (а это более важно). Вне времени я присутствовал при пленении Бога, унижении (преследованиях), ловушке, а затем при триумфе (преображении невинной жертвы в посланца судьбы). Но это было мифическое, священное, ритуальное восстановление. Пойманные в ловушку сами стали ловушкой (приманка и крючок) и возродились в божественной форме. Единство (через усыновление?) с Богом, который всегда через это проходит — а, Бог был тут во время 2-3-74, я стал Богом через ритуальное отождествление. Очевидно, Христом.
(1979)
Все, что я знаю — это то, что существует иной разум, отвечающий мне и входящий в диалог с моим разумом. Последствия таковы: YHWH может создать бесконечное количество вселенных, делает это и, что более важно, может сообщаться с этими вселенными!
Теперь давайте вспомним миры Палмера Элдрича.
Он не хотел моей смерти, чтобы дать мне ту вселенную (реальность), которую я хотел. Он симулировал (притворялся) ВАЛИС, мой информационный мир. Он, оно, что бы оно там ни было — макро-разум, который может быть чем захочет.
(1979)
Действительно, бессмысленно называть вселенную нереальной, пока у тебя нет чего-то реального, с чем можно было бы сравнивать. Так что правильной формулировкой будет не «нереальная», поскольку она вызывает вопросы, а «эпифеноменальная», из чего следует необходимость заглянуть за эпифеномен, чтобы увидеть, каков urgrund [основы, фундамент реальности].
Ответ таков: вселенная реальна в той мере, в какой она причастна к Богу, и только в этой мере. Так что я должен согласиться с Шанкарой, что предельные вопросы онтологии ведут обратно к Богу.
Однако Бог может превращать эпифеномен в реальность посредством имманентного присутствия в нем, как во время евхаристии. Так что реальность является беспрестанным таинством: формальная евхаристия является микро-воспроизведением продолжающегося макрокосмического процесса, который я видел. Реальность священна даже в мелочах, благодаря этому превращению.
Осознание к 5.00 АМ: посетить ее невозможно. Я видел, как мир растворяется в Брахмане, едином и разумном — со всем множеством магических обманов (майя). Я растворился в том, чем он в действительности является. «Оставившие меня не сосчитают болезней»[41]. Бог не прорывается в реальность — нет, реальность открывает себя, чтобы стать такой, какова она в действительности: Брахманом. Это возвращение, а не вторжение. Иллюзия растворяется. Потому я сказал: «Я больше не слеп». Это не вписывается в теофанию, но согласуется с растворением обманов. «Обычно мы затворены» — это не согласуется с теофанией, но согласуется с возвращением — исчезновением чар майи.