« Убей…»
— Делия, — вдруг, сквозь тяжелую вату сознания прозвучал горький стон.
И я дернулась, на миг выпадая из своего самнамбулистического состояния. Голос был… другим. Он не приказывал, не давил. Он умолял услышать, вспомнить…
«Что вспомнить?» — недовольно нахмурилась я, но лишь отрешенно отметила, что похоже успела озвучить этот вопрос.
— Вспомни, что он пришел обвинить тебя, Делия, — мягко отозвался все тот же указующий глас — Наказать, убить… За что, Делия? За то, что ты спасала себя? Справедливо ли это?
— Не справедливо, — покорно согласилась я, сильнее сжимая пальцами холодным металл.
— Он врал тебе, Делия. Он заставил тебя принять чувства, унизительные для Темной ведьмы. Он заставил поверить, что любит тебя…
— Не верь им, Делия! — в отчаянии взывал другой — Они лгут тебе. Ты же знаешь правду!
— Знаю? — неуверенно протянула я, ища в смазанном мире неясных контуров глазами, за что зацепиться, чтобы осознать себя в пространстве.
— Конечно знаешь, дорогая, — мягким сиропом согласился повелевающий голос — Он сразу пришел без морока. Помнишь? Это угроза. Вспомни его глаза — он явил тебе Исход. Это приговор! Он угрожает тебе, Делия. Угрожает всем нам. Он — смерть. Он как Пиявки. Он пришел убить тебя. Опереди его, милая. Спаси себя. Спаси всех нас. Убей его…
— Не верь! Я пришел, потому что ты моя Истинная. Искра в глазах лишь реагировала на обретение. Это они врали с самого начала.
— Врали? — почти безразлично спросила я.
— Да, Делия! Они врали тебе! Почти сразу, с первой встречи со мной, Верховная твоего Ковена знала, что ты моя Истинная. Но они не сказали тебе! А сама ты не реагировала, закрытая печатью Безразличия. Вместо этого, манипулируя, подманивая и снова отодвигая нас друг от друга они разжигали в тебе любопытство. И все ради того, чтобы ты ушла в эти отношения с головой, сама решилась принять любовь! Приняла нашу связь!
— Зачем это нам, Делия? — мягко спрашивал первый голос — Мы лишь оберегали тебя, пытались оградить… Но инквизитор хитер. Он сумел пробиться в твои мысли, в твое сердце… Пришло время выгнать его оттуда. Спаси себя, дорогая. Спаси всех нас…
— Они выводили тебя из равновесия. Они специально неделями изводили тебя эмоциональными качелями, чтобы расшатать психику! Чтобы ты легче поддалась ментальному воздействию.
Тягучая патока кокона давила на грудь, забивала уши, растекалась по тяжелым конечностям. Я прикрыла глаза, со стоном погружаясь в эту тяжесть и с усилием вдыхая такой вязкий, липкий воздух. Голова нещадно кружилась, а сознание уплывало каждый раз, как я пыталась его собрать. Кому верить? Почему они такие разные? Почему они не могут просто замолчать?
— Хватит, — безнадежно протянула я — Прекрати…
— Убей. милая. И все прекратится. Убей…
— Не могу, — прошептала я, понимая, что у меня нет сил даже просто поднять руку — Не могу… Устала…
— Тебе нужны силы, деточка, — участливо согласился голос — Впусти ее. Глотни. Прими ее.
Неловкое ощущение чужой магии, коснувшейся моей сути. Я морщусь, неприязненно поводя плечами, но зачем-то послушно открываюсь, позволяя чуждой энергии наполнить меня, насытить, до краев переполниться… гневом!
Сперва я даже опешила. Полусонное состояние так резко сменилось яркостью яростных чувств, что я чуть отступила назад, задохнувшись чистой, ясной мыслью — ненавижу!
Очень медленно я подняла взгляд и уперлась в стоящего посреди сияющей пентаграммы мужчину.
— Делия? — зачем-то спросил меня он.
А я… Я вдруг, словно впервые в жизни обрела четкое понимание сути вселенной.
Все же так просто! Так безыскусно очевидно. Так однозначно!
Зло. Оно просто стояло передо мной, неуверенно вглядываясь в мои глаза. Оно строило из себя ничего не понимающего, ни в чем не виноватого человека. Оно на полном серьезе считало, что такие как я достойны смерти. Наше убийство — не преступление. Наше истребление — есть необходимость, ради спасения невинных душ. А, потому, он ни в чем не виноват. «Просто работа, детка». И если ради этой «работы» придется пожертвовать мной, то отчего нет?
И все бы ничего, но ради этой работы он обманул меня. Заставил поверить, что в мире, четко поделенном на Тьму и Свет есть что-то важнее этой границы. Что даже моя доля не столь очевидна. Что наделенный Божьим благословением в угоду обретенной любви отринет законы церкви.