— До завтра — и я с облегчением откинулась на спинку, глядя, как за парнем закрывается тяжелая дверь дубового кабинета.
Которая, к слову, буквально тут же отворилась вновь.
— Работаешь, дочка? — степенно появляясь на пороге, с мягкой улыбкой уточнил свекр — Не помешаю?
— Что Вы! — тут же вскинулась я, поднимаясь на ноги и морщась от неприятных ощущений.
— А ну сидеть! — по военному гаркнул мужчина, недовольно глядя на меня — Чего вскочила? Сиди, я сам подойду.
— Да я уже закончила. Хотела в сад выйти — виновато прикусила я губу.
— А слуг почему не позвала? Лекарь ясно же сказал, не перенапрягать рану! Раз уж от кресла — каталки отказалась…
— Ну какая каталка — огорченно всплеснула я руками — Да и не болит уже… почти.
— Вижу, как не болит. Куда только Дей смотрит?
— Вер — машинально поправила я — Теперь уже точно Вер.
— Отцовское сердце не обманешь — мягко покачал головой мужчина.
— Это просто имя — погладила я сухую ладонь, опираясь на предложенное плечо — Главное, что он жив…
— Благодаря тебе — мимолетно прикасаясь отеческим поцелуем к моей макушке, бросил свекр.
— Нет же!
— Молчи уж, скромница — усмехнулся мужчина и аккуратно повел меня к выходу в сад — Обедала хоть?
— Вроде — все еще отчаянно краснея от совершенно незаслуженной похвалы, буркнула я — И, все-таки, я не спасала его.
— Орден спас — согласно кивнул отец мужа — Само собой. Но медали за заслуги перед Инквизицией просто так тоже не дают, да, девочка? Пошли, в беседке отобедаем. Знаю же, что не ела!
Откровенно говоря, после таких бесед мне, привычно, не лез кусок в горло. И хоть я понимала, что официальную легенду уже ничем не прошибешь, каждый раз давилась правдой, исступлённо лезшей из меня наружу.
Какое спасение? Я едва не убила его. Хотя нет… убила… Именно убила. И должна была умереть сама! Хотела умереть. Потому что принять боль предательства я не могла до сих пор.
От воспоминаний в горле встал комок и я всхлипнула, темнея лицом.
… Если честно, я плохо помнила те часы. Боль, ужас, обреченность… Острая резь в груди и… безразличие, разом заполнившее мою душу. Вот и все. Теперь не будет боли. Не будет слез. Ничего не будет…
Я помню, как устало закрыла глаза, с облегчением отдаваясь сдавившей грудь тяжести. Помню, как буквально молила Тьму скорее забрать меня себе. Туда, где я смогу раз за разом сгорать в вечном огне Геенны Огненной в уплату за то, что убила единственного любимого человека. И я бы с радостью приняла это наказание, лишь бы знать, что где-то далеко, в небытие он смог простить меня и сам обрел безмятежность и свободу.
— П…прости… — едва шевеля губами, шепнула я.
И уже буквально теряя сознание услыхала.
— Молодец. Все вовремя.
Я слегка дернулась, из последних сил приоткрывая глаза и непонимающе глядя на двух совершенно спокойных, собранных ведьм, деловито расставляющих что-то вокруг пентаграммы.
— Где книга, Ада? — холодно уточнила Верховная.
— Тут была, — немного неуверенно отозвалась бабка, оглядывая комнату — Вот только на столе видела!
— Так найди ее — рявкнула Гретта — Время поджимает. Луна в зените.
Ведьма заметалась по каморке, смахивая на пол свитки и колбы, вытряхивая все с полок.
— Ее нет! — взвизгнула, наконец, она — Книги нет.
— В каком смысле? — зашипела Верховная — Ты хоть понимаешь, что без книги…
— Клянусь тебе, несколько минут назад она лежала прямо здесь!
— И куда же она делась, в таком случае? Ты понимаешь, что сама она уползти не могла?
— Гыыы — вдруг раздался едва слышный, жалкий стон рядом со мной — Гыыыы!
Я через силу перекинула голову вправо, туда, где в шаге от меня замерло неподвижное тело мужа и удивленно задержала дыхание.
Около мага, пачкая драгоценную обложку из человеческой кожи в крови, сидела Матильда, грустно протягивая к его навеки застывшим глазам редкий фолиант.
— Гыыы — почти плакала каша — Гы…гыыыы!
— Ма…матильда — едва различимо шепнула я.
Ожившая смесь замерла, будто уличенная в преступлении, а затем робко двинулась ко мне, выставив вперед открытую в середине книгу.
— Гыыы… — очень тихо выдохнула она, грустно округляя провалы глаз.
Я поперехнулась кровью. Бросив беглый взгляд на суетливо крушащих тайную комнатку ведьм, попыталась сосредоточиться на расплывающихся перед глазами символах и, миг спустя, понимающе хмыкнула:
— Так, значит… — прошелестела я, судорожно облизывая испачканные кровью губы — Вот ради чего…
Бабушка… мой единственный родной человек. Та, кому я доверяла. На чью пусть не любовь, но поддержку я так рассчитывала… И ради чего? Неужели это было настолько важно? Настолько важнее меня? Ее единственной внучки?