Я осознал, что это пытки. Самые настоящие и безжалостные. И самое страшное — я не понимал, чего от меня хотят. Хозяина этого ужасного места я больше не видел и не слышал. В моменты пробуждения был только свет, затем контейнер и гибернация, и больше ничего. У меня даже не хватало времени, чтобы обдумать и осмыслить всё происходящее.
Всё повторялось раз за разом, как замкнутый круг. Я терял чувство времени; не знал, сколько длится каждая пытка, сколько я нахожусь в состоянии гибернации. Я начал сходить с ума, но цеплялся за остатки разума, пытаясь не поддаться этой бесконечной агонии. Каждый раз перед отключением я обещал себе найти способ прекратить это, но каждый раз свет ломал меня, делая безвольным, сломленным.
В последние несколько кругов этого ада я просто лежал, уже не пытаясь сопротивляться. Свет продолжал уничтожать меня, а я лишь пассивно наблюдал, как моё сознание медленно сгорает и умирает в пустоте. Он выжиг всё, не оставляя ничего, кроме боли. Все мои мысли улетучились; я стал безвольным свидетелем собственных мучений. Боль стала чем-то обыденным, постоянным. Я слился с ней, и мне начало казаться, что она шепчет мне что-то, пытается успокоить, уговорить завершить всё это. В её голосе звучало обещание облегчения, и, как бы абсурдно это ни казалось, я прислушивался. Я понимал, что схожу с ума, что моё сознание постепенно растворяется, превращаясь в набор условных рефлексов, которыми руковожу уже не я, а боль.
Я почти исчез. Почти пропал. Меня почти не стало. Того, кем я был, больше не существовало. Эстет почти растворился, осталось лишь ядро, наполненное болью до краёв, шепчущее что-то, манящее в неведомое, обещающее покой и забвение. Но что-то всё же удерживало меня, и я не мог понять, что именно. Воспоминания пытались пробиться через эту боль, но она отталкивала их, обвивая моё сознание своими колючими цепями и заглядывая в самые тёмные уголки моей души. Была ли у меня вообще душа? Мысль вспыхнула и тут же потухла, отброшенная болью, возвращая меня в её плен.
Свет погас, как обычно, и я снова оказался в своём контейнере. Со всех сторон на меня смотрели такие же ядра, как и я, их ровное, мерцающее свечение разливалось по комнате, создавая странное ощущение умиротворения. Я ждал гибернации, и каждый раз это было спасением. Спасением в том смысле, что вдруг она продлится дольше, что, возможно, она подарит мне хоть каплю снов или воспоминаний. Перенесёт меня на мгновение в другой мир, поможет мне… хоть немного.
И в этот раз она помогла. Вместо жгучего света я оказался в небольшой комнате, залитой мягким золотистым сиянием, которое исходило от стен. Это свечение было тёплым и ласковым, совершенно не похожим на то, что я ощущал ещё недавно. Оглядев себя, я понял, что выгляжу иначе. Я стоял посреди комнаты, весь в белом. На мне было белое одеяние, лёгкое, словно сотканное из воздуха, спускающееся белыми лоскутами шёлка.
Шёлк? Да, я знал, что это был шёлк, и что он был необыкновенно приятен на ощупь. Внезапно захотелось прикоснуться к нему, ощутить ту лёгкость и скользящий холодок, который вдруг всплыл в моей памяти. Я осторожно откинул часть своей накидки, чтобы потрогать её, но мой взгляд застыл на руке. Она была… прозрачной, словно дух, светящейся мягким голубоватым светом.
Удивление пронзило моё сознание, словно острый клинок. Это не была привычная металлическая конечность и не живая плоть, а нечто другое — эфемерное, нематериальное, но обладающее формой. Я медленно пошевелил пальцами, наблюдая, как они плавно двигаются в ответ на мои мысли, оставляя за собой лёгкие, почти незаметные следы света.
Она была нематериальной. Это осознание оглушило меня. Я не мог назвать это рукой в привычном понимании, но она была моей, частью моего существа. Удивление сменилось странным ощущением спокойствия, словно это было что-то естественное, давно забытое, но вновь обретённое. Вместо сердца, ощущение тепла разлилось по моей сущности, словно я обрел внутренний свет, который заполнил всё моё существование.
Я оглядел своё новое, полупрозрачное тело, не веря в происходящее. Оно было столь же эфемерным, как и мои руки, но я ощущал его присутствие. Это было удивительно и странно, но не вызывало страха. Я не знал, что произошло и как я оказался в таком состоянии, но в этом было что-то освобождающее, словно я был избавлен от всех страданий и боли, которые пережил.
— Наше прошлое всегда останется с нами, — оглушил меня громкий и неожиданно возникший голос.
Я вздрогнул, опустив руки, и начал лихорадочно оглядываться. Казалось, что этот голос звучал отовсюду, проникая в каждый уголок пространства.