Поплавский, оставшись один, тихо чертыхнулся и, после недолгого замешательства, схватил помятую пачку сигарет и направился к выходу, одаривая всех отрепетированными кислыми улыбочками. Пройдя сквозь толпу занятых и успешных и вынырнув, наконец, из душного лифта, он резко выскочил в дверь, нечаянно задев какого-то посетителя, и, наспех извинившись, побежал в сторону курилки. И к огромному облегчению Артема, она была совершенно пустой.
За пределами офисной жизни мир был объят непогодой — неяркое серо-голубое небо настойчиво обнимали мрачные тучи, вдали виднелись дрожащие от ветра кустики, заволоченные тусклым маревом, острыми гранями царапали волны бушующего ветра. Внезапно, всего на долю секунды, в воздухе повисла пронзительная тишина, холодная, безупречная, которую сразу же разбил шумный раскат грома, и небольшой шатер с деревянными скамейками оказался в плену проливного дождя.
Рухнув на сидение, Артем дрожащими пальцами попытался достать сигарету, но неуклюже разломал ее надвое и, чертыхнувшись, полез за следующей. Она оказалась последней.
— Да что же это такое!.. — простонал Артем и бережно, чтобы не сломать, вытащил сигарету из пачки. Помятая, истасканная пачка упала на грязную плитку. — Потом подберу, — попробовал уверить себя Артем и прикурил.
Затянувшись и закашлявшись, Поплавский грустно посмотрел на полупрозрачный дым, витиевато окутывающий пальцы.
— Надо бросать… может, после отпуска… — понуро произнес Артем, как будто пытаясь себя уговорить, хотя подсознательно понимал, что снова обманывает сам себя.
Немного спустившись вниз, он откинул голову на спинку скамейки и тоскливо прижался к мокрому деревянному столбику от наспех заделанного шатра. Тяжелые капли воды укрывали, нежили, дарили временный приют. Каким он стал сейчас? Заброшенным, опаленным, пустым, несчастным? Невзрачным горемыкой, что вызывает жалость и пренебрежение?
Мира была права. С ним действительно было что-то не так. Это длилось уже полтора года, но только два месяца назад его жена, с которой он прожил тринадцать лет, забрала двоих детей и ушла… и больше не отвечала на звонки. Артем пытался дозвониться ее маме, но та сообщила, что Верочка с ним говорить не хочет. Верочка… Вера…
— Я потерял веру… в жизни… — грустно усмехнулся Артем и снова затянулся.
Он всегда был немного суеверен и романтичен, хотя никогда в этом не признавался, открещиваясь любыми возможными способами. И по странной игре судьбы, супруга оставила его за неделю до тринадцатилетия их свадьбы.
В делах он давно был болен апатией. Когда Артем, молодой и подающий надежды выпускник МГУ, устроился в небольшую газету «Знать», добивающую лозунгом «Правда и ничего другого!», он и подумать не мог, что останется в ней на целых шестнадцать лет. Газета была не очень популярна и пыталась соединить в себе все, что только можно, — общественные темы, сплетни из жизни звезд, политические расследования и полезные советы. Артем умел писать неплохие статьи, некоторые из которых были довольно успешными, затем случилась женитьба, несколько раз его повысили по службе, появились дети. Вскоре он почувствовал, что просто привык к этой газетке, которая уже стала немного более популярна, чем была, а потом, как говорит Мира, пришел кризис среднего возраста и осознание бессмысленности своих поступков.
Даже выбор в Паттайю[2] не был достаточно осмысленным. Артем просто зашел на сайт туров и нажал первую попавшуюся картинку, привлекающую яркой надписью «Горящие туры» и небольшой ценой, надеясь только на то, что после отпуска в его жизни что-то поменяется само собой, без его участия. Когда-то он стал смотреть на мир глазами заблудшего дервиша, почти незаметно для всех ушедшего в бескрайнюю пустыню собственных мыслей и несбывшихся мечтаний. Все чаще ему хотелось забыться, отдаться мятежным порывам бури, раствориться в них, разбиться на части, на тысячи птиц, что будут парить и кружиться в небесах и вечно наслаждаться красотой… Дивной, волшебной, благолепной…
— Эй, ты че, спишь, что ли? — От грубого голоса Артем чуть не подскочил. — Обалдел совсем? Тебя всей редакцией ищут, главред сказал срочно привести, а он в курилке спит. С дуба человек рухнул совсем.
Артем растерянно смотрел на Никиту — здоровенного и крепкого, с короткой, почти под корень, стрижкой, который смотрел на него сверху вниз.
— Ты че смотришь, вставай, я же сказал, ищут тебя все. Я тут в свой день рождения мокнуть из-за тебя должен? Охота пострадать — будет отпуск, иди в запой. А пока тут работа, а не отдых тебе.