— Старший магистр. Не хотел обнадёживать… То есть…хм… хотел спросить. На что вы готовы, чтоб вылечить Ринали?
Идея, пришедшая в голову Вениамину, была глупостью, и он особо не надеялся на успех. Поэтому ему стало немного стыдно, когда глаза Даленрина зажглись сумасшедшей надеждой.
— На всё.
Экзорцист мялся, теребя волосы, и глава Коллегии уточнил:
— На всё, что угодно. На смерть. На пытки. На предательство. На бесчестье.
Вениамин вздрогнул при упоминании о пытках.
— Хм, а помощь демона?
Даленрин выдохнул и закрыл глаза. Когда он снова посмотрел в лицо экзорцисту, надежды уже не было.
— Мы обсуждали это.
— Помню, но говорили на совете о том, что призванный демон не будет снимать проклятие или магическое воздействие. Потому, что не захочет помогать, а приказ так точно не сформулировать. Но я сейчас о добровольной помощи, старший магистр!
— Может ли быть добровольной помощь демона? — засомневался тот, но Вениамин заметил, что интерес снова возник в его глазах.
— Есть демон… Возможно, он может помочь. Может, нет. Но он хорошо умеет читать астрал, и думаю, его совет будет нелишним. Мы встретились… во время выполнения заказа. Но у нас, тем не менее, хорошие отношения.
— Если об этом узнают в Коллегии, у вас будут трудности, — покачал головой Даленрин.
— Понимаю, и не стал бы говорить об этом, если б не считал, что Кархагор, возможно, в состоянии помочь.
— А он станет?
— Думаю, станет, только… Не знаю, что ему взбредёт в голову просить в качестве награды.
— Что-нибудь трудновыполнимое?
— Может, и так. Он способен попросить как редкую книгу из библиотеки, так и вашу жену или дочь, когда та вырастет. Правда не знаю.
— Давайте попробуем хотя бы поговорить с ним, — разве у несчастного отца был выбор?
Вениамин с удивлением разглядывал диковинное растение. Огромный неровный клубень, сидящий наполовину в земле, увенчивали пышные перистые листья. По бурой волосатой коре были рассыпаны нежные розоватые звёздочки. Это непонятно что росло посреди ровной площадки, разделённой на секторы различных пастельных оттенков.
— Это цикадеоидея, — гордо сказал Кархагор. — А вокруг неё — плесень. Зелёная и серо-голубая и у вас растёт, а розовую и сиреневую я вывел сам. Кстати, цикадеоидеями1 Лиска занимается. И это тоже её сорт. Дальше сад показать?
— Извини, Кархагор, давай позже? Просто не могу отвлечься от дела.
— Конечно! Тем более, мне твой мрачный вид тоже не нравится. Вот теперь и я дёргаюсь, что случилось.
— Да нет, всё хорошо. У меня хорошо.
Кархагор подтолкнул его к выходу из сада.
— Тогда давай я сделаю чай, и мы посидим на террасе. Ты расскажешь… Будешь чай? А какой? Или, может, ваймский отвар? Кофе, ритоверен, какао?
— Что такое… два последних? — уточнил Вениамин. Нет уж, ваймский отвар он сейчас не будет. Не хватало ещё галлюцинаций.
— Ритоверен — из трав на меду, какао — это то, чем мы с Лиской тебя отпаивали два месяца назад после тюрьмы.
Маг нахмурился. Жестокие пытки застенков Бируза ещё не отступили в пелену забытья. По-прежнему он просыпался среди ночи от кошмаров, по-прежнему отказывался покидать Аван по поручениям Коллегии. Никто и не настаивал. Маги понимали, что ему пришлось пережить, и сознавали, что на месте Вениамина мог оказаться любой из экзорцистов. Целители видели страшные отметины на его теле, недолеченные раны и чуть подсохшие ожоги. А так, как целителями были в основном женщины, яркая картина его увечий, облечённая в словесную форму, постепенно разошлась по городу. Маг немного пожалел, что не остался у Кархагора до полного выздоровления, но он должен был вернуться в Коллегию. Показаться тем, кто искал его астральное тело среди энергий мира, и тем, кто искал его с помощью простых людей — шпионов, послов, воинов. Он должен был рассказать о планах князя-капитана Бируза царю и главе Коллегии магов. И написать родственникам, что у него всё в порядке. Не то, чтобы их интересовало подобное, просто Вениамин считал своим долгом поддерживать связь с оставшейся роднёй.
— Эй, эй! — Кархагор щёлкнул пальцами перед его глазами. — Кончай впадать в транс. Опять навспоминал чего? Не страшно, пройдёт вся дрянь, и боль забудется. А то! Хватит уже хандрить. Пить-то чего будешь?
— Какао… — рассеянно попросил Вениамин, приходя в себя. Демон удивлялся тому, что его друг-человек ещё не пришёл в норму. Он-то считал, что все раны должны заживать гораздо быстрее, и никак не мог понять, почему не проходят такие противные рубцы. Утверждение экзорциста о том, что отметины останутся на всю жизнь, он воспринимал, как шутку.