На утро, после завтрака, подошёл один из вчерашних слуг и повёл Вениамина к особняку, а вернее, к пристройке сбоку.
— На колени, — шепнул он с несильным толчком в спину, — это наш господин.
У мага был совершенно другой господин, но он промолчал и опустился на сырую ещё от росы землю. Колени и спина отозвались болью — тело слушалось с трудом.
— Он, значит, маг?
— Да, господин, — не поднимая головы ответил слуга.
— Хорошо, — и обратился к Вениамину:
— Лечить, значит, можешь?
— Совсем немного. Я не целитель.
Мужчина нахмурился:
— Если тебе не мало скамьи, не забывай про уважение.
Что он имеет в виду? Вениамин оглянулся на слугу. Тот стоял, опустив глаза вниз. Может, этому человеку не нравится, когда ему смотрят в глаза? Маг припомнил, как разговаривают слуги. Дело, наверное, в этом. Или нет?
Он опустил глаза:
— Да, господин.
Получилось плохо. Кажется, он не привык. Ну, значит, снова плеть.
Тяжёлая работа пополам с ежевечерним наказанием оказалась куда тяжелее, чем он думал вначале. Сколько он ещё выдержит?
— Ладно, пока сойдёт, — саркастически усмехнулся "господин". — Если можешь вылечить себя, значит, и кого-то ещё.
— Я плохо умею лечить. Себя куда легче.
— Господин.
— А? — не понял Вениамин. Тот рассмеялся.
— Ещё раз забудешь прибавить "господин", отправишься обратно на скамью.
— Понял. Господин, — добавил он, спохватившись.
— Иди сюда.
Он развернулся и зашёл в пристройку, пригнувшись в дверном проёме.
Тёмновато, но светлее, чем в бараке. В принципе, всё различимо. Сыро и душно. Здесь раньше явно держали какой-то скот: это выдавал запах. Сейчас в бывшем сарае стояла кровать: для разнообразия не тюфяк на полу, а нормальная постель. Табурет в углу за деревянным столом. Две девушки — одна на табурете, вторая на кровати, лицом к стене.
Та, что сидела, сразу вскочила и опустила голову. Точно, хозяин не любит, когда ему смотрят в глаза.
Вторая не пошевелилась.
— Вот её сможешь вылечить?
— А что с ней? — спросил маг. Если что-то, связанное с лихорадкой или ранами, он бы рискнул.
— Като, покажи.
Резкий приказ заставил девушку вздрогнуть и повернуться. Миленькая, очень миленькая — вздёрнутый носик, пухлые губки, ладная фигурка. Она, испуганная почти до паники, поглядела на хозяина, потом на экзорциста.
— Что?
— Он будет тебя лечить.
— Кто он такой?! — зло спросила вторая девушка. Хозяин смерил её презрительным взглядом и кивнул Вениамину.
— Если что-то надо, найди Мая, надсмотрщика. На поле можешь сегодня не идти. Скажешь, я так велел.
Он вышел. Экзорцист растерянно посмотрел вслед. Что всё-таки с девушкой?
— Чем ты больна? — спросил он мягко, присев на корточки возле кровати. Колени разрезало болью, и он сел, благо кровать была низкая.
Девушка не ответила, зато вторая взвилась:
— Ты только попробуй её тронь, скотина!
Вениамин пожал плечами:
— Велели вылечить. Кажется, если не сделаю, нарвусь на плеть. Чего бы не хотелось.
— Только тронь, ясно?!
— Из-за чего шум? Может, вообще не получится. Я маг, но не целитель всё-таки. Что болит?
Като села и прижала колени к груди.
— Сам догадайся, — с ненавистью — прошипела вторая девушка. — Он пользует её, как хочет, не давая отдыха, вот и результат.
Не может быть. Только бы не это. Кровь прилила к лицу.
— У тебя… что-то… по женской части? Ну…
Девушка уткнула лицо в колени и заплакала.
— Я больше не могу. Я больше так не могу.
Вениамин сел на кровать и осторожно взял её за руку. Как успокоить её, он не знал. Кархагор бы успокоил. Но что сказать — что всё будет хорошо? Так ведь не будет.
— Позволь помочь тебе.
— А смысл? — презрительно процедила вторая девушка. — Отвали от неё.
Вениамин вздохнул. Может быть он так и не решился, если бы не грубость.
— Показывай, что у тебя там. — Велел он. — Посмотрим, что можно сделать. Что болит и как?
Он всё равно покраснел, когда Като задрала юбку и стала объяснять, что случилось.
— Похоже на язвы. Это в моих силах. Наверное. — Он не целитель всё-таки.
Что, интересно, с её астральным телом?
— Рала, так? Если можешь помочь, собери кое-какие травы. Будешь промывать.
— Я тебя с ней не оставлю, — процедила та.
Вениамин равнодушно пожал плечами:
— Думаешь, она меня такая заинтересует?
— Господина интересует! — донельзя ядовито. Сейчас собственным ядом отравится, ещё и её лечить?
— Такая — не слишком, иначе бы он не прислал меня. Ладно, сам соберу.