Она сорвалась с места и бросилась прямо к черным пакетам. С остервенением раскидав мусорные мешки и расшвыряв листья, Ника наткнулась сначала на Юлькин полосатый свитер, а затем выхватила белеющую в темноте кожу лица. Кажется, она закричала. На мгновение ей показалось, что подруга уже мертва — такой холодной и неподвижной та была, но энергия, которая слабо клубилась вокруг, могла принадлежать только живому человеку. Денис, в момент оказавшийся рядом, скинул свою куртку и набросил её на Юльку. Он что-то говорил, но Ника не могла разобрать ни слова. Сколько времени её подруга пролежала тут на холодной земле в одном свитере и джинсах? Как долго организм вообще мог выдерживать такое переохлаждение? Пальцы ходили ходуном, когда Ника выхватила телефон и начала набирать номер неотложки.
— Я подгоню машину! Мы быстрее сами довезём её в больницу! — прокричал Денис и побежал в сторону их подъезда.
Этот простой план немного помог Нике собраться. В голове чугунным молотом стучала одна единственная мысль — «пожалуйста, пусть я успела вовремя!».
Её выигранное сражение
Они с Денисом просидели в больнице около трёх часов, прежде чем приехали Юлькины родители и приняли дежурство. Они жили за чертой города, в области, но примчались так быстро, как только смогли.
Встреча была тяжёлой — Юлина мама беззвучно плакала, а на отце не было лица, но они всё равно благодарили Нику за то, что та обнаружила их дочь живой. И Нике было только хуже от этого.
Она не должна была получать благодарности. Она должна была не допустить всего того, что произошло. Бить тревогу, донимать полицию, поднимать на уши тех же родителей, что угодно, лишь бы не обнаружить свою лучшую подругу в куче листьев посиневшей и балансирующей на грани жизни и смерти. Чувство вины перед Юлькой буквально съедало её заживо, и Ника позволяла ему терзать себя снова и снова.
Денис привёз её домой ближе к одиннадцати часам. Он предложил остаться с ней до утра, но Ника отказалась — она не хотела никого пускать в их с Юлькой пространство, пока та боролась за свою жизнь в больнице.
Оставшись в квартире одна, Ника с трудом залезла в душ, затем на несколько часов забылась поверхностным тревожным сном. Утром около шести, наконец-то, пришли вести из больницы — Юлька пришла в сознание.
— Приезжай к девяти в приемный покой. Я проведу тебя в реанимацию, — сказала Нике по телефону Юлина мама сразу после того, как поделилась радостной новостью. Её голос звучал неестественно высоко, словно та до сих пор пребывала в эйфории от облегчения. — Юленька очень хочет тебя видеть.
Впервые за долгое время Ника расплакалась. Страх и отчаяние, державшие её в своих сковывающих объятиях, отступили, и на их место будто разом хлынули все остальные чувства. На волне облегчения Ника даже написала Денису. Тот в ответ пожелал Юльке скорейшего выздоровления и предложил позже отметить это втроём.
До поездки в больницу оставалось еще целых два часа, и Ника решила использовать их максимально продуктивно, поэтому отправилась в школу, чтобы побеседовать с завучем. Теперь, когда мысли Ники перестали зацикливаться на угрозе Юлькиной жизни, она начала анализировать события и задаваться вопросами. Откуда эта женщина могла знать о том, что происходило за несколько километров от школы? Почему решила помочь Нике, отправив её домой? И кто она вообще такая, чёрт возьми?
Прибыв в школу к половине восьмого, Ника первым делом направилась в учительскую. Она не нашла там Антонину Борисовну, зато столкнулась с преподавательницей истории, Татьяной. Той самой, с кем Ника хотела подружиться. На вопрос, не знает ли она, где сейчас завуч, Татьяна ответила целой возбужденной тирадой:
— Антонина Борисовна уволилась вчера вечером! Тут такой скандал был — она просто пришла, сообщила, что больше не будет здесь работать и… уехала. Директор до сих пор в трансе.
— Как это не будет работать? — опешила Ника. — Разве можно посреди учебного года уволиться?
— А она, оказывается, официально и не числилась здесь, — уже понизив голос, произнесла Таня. — Начали поднимать документы в отделе кадров — а там ни одной записи, вообще ни-че-го! Ни паспортных данных, ни трудовой, ни приказов. Как такое могли проморгать? Магия какая-то….
Ника не смогла ничего выдавить в ответ, только отвела взгляд к пустующему длинному столу, во главе которого часто заседала завуч. Кажется, Ника знала какая конкретно это была магия. Ведьмовской морок. Теперь не оставалось сомнений в том, кем на самом деле была эта женщина.