Зайдя в квартиру, она поспешно скинула кроссовки и прямо в верхней одежде зашла в Юлькину комнату. Та еще спала, с головой закутавшись в одеяло. Учитывая, что домой она вернулась только под утро, пробуждения в ближайшее время ожидать не стоило.
— Юль, проснись. — Ника потрясла её за плечо и попыталась стащить одеяло хотя бы с головы. В ответ раздалось недовольное мычание. — Я кое-что нашла в почтовом ящике… Ты должна это увидеть.
С трудом растолкав подругу, Ника вручила ей лист бумаги, однако странная находка не произвела на неё особого впечатления. Гораздо больше Юльку возмутило ледяное касание, которым Ника наградила её за компанию.
— Ты с северного полюса что ли вернулась? — пробормотала она, резкими движениями накидывая одеяло на плечи. Бросив короткий взгляд на фотографию, она нахмурилась, а затем… зевнула. — Что за ерунда?
— Не знаю, — ответила Ника, напряженно глядя на неё, — кто-то сфотографировал тебя и подбросил нам.
— Какая-то идиотская шутка…
— Есть идеи, кто мог это сделать?
— Да кто угодно, — пробормотала Юлька, укладываясь обратно на подушку. — Забей.
Вести разговор дальше она явно не хотела, и Ника была вынуждена оставить её досыпать свою норму. Однако, странная фотография не выходила у неё из головы до самого вечера.
Утром в понедельник Ника еще раз попыталась поговорить с подругой о послании, но та вяло отмахнулась. Убедившись, что Юлька точно проснулась и не проспит свои пары дома, Ника отправилась на работу.
Моросящий дождик немного подпортил ей дорогу до школы. Тяжелые пепельные облака затянули небо и покрасили весь город в безрадостный серый цвет, а влажный воздух за пару минут превратил Нику в кудрявое чудовище.
Выйдя из трамвая, она раскрыла зонт и встроилась в вереницу сонных школьников. Сырость и холод пробирали насквозь, налипали на кожу и одежду, подгоняя Нику идти быстрее. У самых ворот её внимание вдруг привлекло нечто яркое и совершенно не вписывающееся в серый пейзаж — на обочине стояла блестящая красная машина, будто только что сошедшая с витрины дорогого автосалона. Ученики рассматривали её с огромным интересом, особенно любопытные замедляли шаг и фотографировали. Даже Ника невольно то и дело бросала взгляды на сверкающий красный кузов, однако, стоило ей увидеть сидящего за рулем человека, её будто окатили ледяным душем. А затем столкнули с обрыва в пропасть.
Загородившись зонтом, Ника проскочила мимо автомобиля и юркнула в открытую калитку школьного двора.
Могло ли это быть совпадением? Что он тут делал так рано? Подвозил кого-то или… ждал?
Ника не запомнила, как снимала верхнюю одежду в гардеробе и как добиралась до учительской. Только оказавшись возле кабинета литературы, она осознала, как сильно её выбила из равновесия эта красная машина. Это было совершенно недопустимо — учебный процесс не должен страдать из-за её несобранности. Усевшись за свой стол, Ника нервными движениями разложила учебные материалы для урока, а чтобы мысли не утекали в неправильном направлении, начала повторять про себя первые пришедшие на ум стихи:
«Уж небо осенью дышало,
Уж реже солнышко блистало,
Короче становился день…»
Когда прозвенел звонок, Ника уже была полностью готова вести занятие.
На перемене она прогулялась до старого крыла (именно оттуда открывался вид на школьный двор и ворота), чтобы убедиться, что чертова машина все-таки уехала. Но та по-прежнему стояла на месте. И на второй перемене ничего не изменилось. Только после третьего урока, Ника обнаружила, что красный автомобиль покинул свой пост. Возможно, это было просто совпадение, но в это же время даже небо за окном вдруг прояснилось, и солнце робко выглянуло в просвет между облаками.
Четвертый урок Ника начала в приподнятом настроении — у неё было завершающее занятие по русской литературе восемнадцатого века, и специально для него она придумала небольшую викторину и творческие задания для закрепления материала. Однако, едва ученики расселись по своим местам, в дверь постучали, и Ника обнаружила на пороге Антонину Борисовну.
Её сразу же охватило нехорошее предчувствие — пульс участился, и даже ладони вспотели.