- Ну уж простите, нас тут обучают математике и французскому, но никак не взламывать замки, - рассердилась я.
- Ладно, не горячись. Я тебя заждался уже.
Мы сели в кресла друг напротив друга, словно на каком-то светском рауте.
- Тебе, наверное, очень одиноко, да?
Спросила и прикусила язык. Вот так тебе молодой мужчина взял и рассказал о своём одиночестве и душевных переживаниях. И романс печальный исполнил, держи карман шире.
- Да, одиноко. У меня здесь нет друзей. Впрочем, у меня их нигде нет.
- То есть тебе даже поговорить не с кем?
- Типа того. Тем более, пока пансионат стоял пустым, эти твои благородные девицы укатили на лето кто куда, за исключением пары-тройки, мне было намного вольнее. Гуляй, где хочу, лишь бы прислуге на глаза не попадаться. А сейчас я могу передвигаться по аббатству только ночами.
- Странно, что ты называешь пансион аббатством. Здесь мало что осталось от прежнего святого места.
- Поверь, это только к лучшему, - Ник отвернулся и уставился на полки, словно выискивая, что же он ещё не читал долгими ночами.
- А я люблю церкви. Знаешь ли, когда ты юная леди из пансиона, и в твоей жизни из развлечений только воскресная поездка в церковь, особо перебирать не приходится. К нам вот новый пастор приехал.
- Да, вылитый инквизитор. Так и могу себе представить его на площади возле костра, где равномерно прожаривается какой-нибудь грешник, - заметив, как я дёрнулась от его слов, Ник тронул меня за руку, - прости, я забыл, что ты леди.
- Мне до леди почти год ещё обтёсываться. Сама иногда забываю, что когда-то ею стану. Просто тоже представила на миг, и не по себе стало, - я невольно повела плечами и поёжилась. - А вообще на самом деле он совсем не злой. Он мне помог и выслушал, Библию одолжил.
- Странный предмет для одалживания. Зачем тебе понадобилась … эта книга?
- Понимаешь, я…
В этот момент за дверью послышались шаги. Увлёкшись разговором о новом пасторе, мы не заметили, что заинтересовали кого-то по ту сторону двери. Неужто мисс Бэйли делает обход не только крыла, где расположены спальни, но и классов и библиотеки? Или ей тоже не спится, и она решила поискать какой-нибудь исторический роман?
Быстрым движением пальцев Ник затушил свечи, схватил меня за руку и, нажав на полке на какую-то невидимую мне в темноте деревяшку, запустил механизм, открывающий тайный ход. Затянув меня в абсолютную темноту, он снова нажал на что-то, и панель задвинулась обратно. Крепко держа меня за руку, Ник провёл меня на пару десятков футов куда-то вдаль в беспросветной темноте, после чего зажег свечу. Язычок пламени тускло осветил сводчатый коридор, узкий, с гулкими каменными стенами, многократно усиливающими каждый звук.
- Потрясающе… - вырвалось у меня. Каменный коридор, словно сошедший со страниц романов Анны Рэдклиф, настолько не вязался с привычным образом женского пансиона с его светлыми занавесками, деревянными партами и оживлёнными просторными классами, что я не удержалась и провела по каменной стене ладонью. Камень был сухим и холодным, никакой романтичной плесени и сырости. – Если все твои тайные дороги такие, то понятно, почему ты называешь пансион аббатством.
- Говори потише, тут сильное эхо. Сама знаешь, в здании много слуховых окон, мало ли, кто может услышать наш разговор. Ещё пойдут сплетни среди вашего народца о пансионских призраках.
Я глупо захихикала, представив, как пугливая Матильда Смит, округлив глаза, будет утром рассказывать о том, как слышала таинственные голоса за стеной, и эхо превратило мой смех в стон.
Длинный туннель закончился рядом ступенек и остроконечной дверью. При взгляде на неё я сразу поняла, где мы выйдем, и, когда Ник нажал на какой-то камешек на уровне моего уха, дверь отворилась, подтвердив мою догадку. Мы очутились под лестницей в крыле для слуг, где располагались кухня и прачечная. Со стороны лестницы дверь совсем не была заметна, она казалась элементом архитектуры и, возможно, декора, насколько он возможен и нужен в крыле для слуг. Сторонний наблюдатель никогда бы не подумал, посмотрев на вытянутую, остроконечную панель из резного дерева, что за ней находится мрачный коридор, где обитает злое эхо.
Там мы и распрощались. Я снова разулась и, пока я возилась с пуговицами, Ник растворился в тенях за моей спиной. Обратно я вернулась без приключений.
В следующий раз странный сон мне приснился субботней ночью. Я решила лечь пораньше и не идти в библиотеку, думая, что Ник, просидевший, судя по его словам, не одну сотню ночей в одиночестве в библиотеке, не будет против посидеть ещё одну. Во сне я снова была в лондонской церкви: те же пустые скамьи, покров на алтаре, лилии в вазах, такие ароматные, что даже во сне я ощутила их траурный запах. И услышала тот же голос из-под сводов храма, который эхо раскладывало на многоголосие, и слышались в нём и высокие, и низкие голоса: