Я попросила одного из служителей ордена передать записку моему другу и, как ни странно, он согласился. Валентина здесь уважали за его стремление научиться всему, что связано с борьбой против демонов, возможно, даже побаивались. Человек-тень кивнул и спрятал записку в кармане рясы, и мы отправились в путь.
До места мы добрались лишь к вечеру. После долгого заточения в стенах замка, где весь мой мир был запечатлен в деревянной раме окна, я чувствовала себя птицей, выпущенной на волю. Я жадно вдыхала свежий воздух, пахнущий сыростью и начавшей пробиваться сквозь черноту земли травой, разглядывала сквозь оконце кареты проносящийся пейзаж. Всё то время, пока мы ехали, я пыталась понять, отчего же Винченцо отослал нас из замка. Действительно потому ли, что решил обеспечить сыну детство вне стен религиозного склепа? Или потому, что разочаровался в своём сыне?
Во время крещения Винченцо пристально смотрел за каждым движением пастора, прислушивался к каждому вздоху своего сына, словно коршун, наблюдающий с ветки за кроликом. Ждал ли он какого-то божественного знака, мыслил ли, что дитя должно обладать какой-то святой силой? Но никакого чуда не случилось: пастор трижды погрузил малютку под воду, от чего он раскричался и беспокойно задвигал ручками и ножками, а после этого дитя передал отцу. Отец долго смотрел в глаза Николаса, водил пальцами по лбу, словно хотел увидеть под ними отметину. Но ребёнок остался тем же, каким и был до крещения. Винченцо передал сына мне в руки и потерял к нему интерес. Через два дня нас отослали в Холлрив.
Красивый двухэтажный дом, старый, но просторный и чистый, смотрел на нас не зашторенными, блестящими окнами. Служители ордена, передав мне ключ и крупную сумму денег, отправились в обратный путь, оставив меня, Мэри и Николаса в нашем новом пристанище.
Мне было сложно так жить. Я не знала этой страны, не жила жизнью простой женщины, и, если бы не помощь Мэри, я бы сошла с ума. Пришлось нанимать приходящую прислугу, покупать необходимую мебель, знакомиться с бакалейщиком, аптекарем, зеленщиком, мясником, пекарем… Моего знания английского хватило на то, чтобы представиться вдовствующей итальянкой, вышедшей замуж за английского моряка и решившей после его трагической кончины осесть в небольшой деревушке. Имя я изменила на английский манер, а фамилию мне подсказала вывеска перчаточника* и сапожника. Изабелла Скарсини умерла, вместо неё будет жить Изабель Гловер.
Первым делом я купила для себя несколько вдовьих нарядов и одежду для Николаса. Я ничего не знала об английской моде, поэтому ограничилась самыми простыми фасонами и чёрным цветом. Продавец тактично пытался выяснить, по кому мисс носит траур и пытался всучить мне броши из гуттаперчи и кулоны-локет для хранения локонов, но я не поддалась на уговоры. Зато для Николаса приобрела только лучшие ткани и самые красивые рубашечки. Для меня было невыразимым наслаждением купать и переодевать его, проводить с ним каждую минуту. Он был всем, чем я вообще владела. И мне было всё равно, была ли в нём божественная искра, обладал ли он каким-то даром, которым наделил его Винченцо, наслушавшийся легенд, сочинённых моим, не знающим меры в вине, отцом. Для меня он был отдушиной и всем миром. Я иногда тосковала по Валентину, но старалась занять хлопотами каждую минуту, чтобы думать о нём как можно меньше.
А ещё я покупала книги. В Холлриве была крошечная книжная лавка, но я заказывала все самые свежие книги из Лондона, романы, поэзию, словари, энциклопедии, книги по естествознанию. Постепенно я овладевала английским языком всё лучше и лучше, заставляла Мэри учить меня правильно произносить слова, пусть она и обладала странным говорком, далёким от идеала, никогда не упускала возможности поболтать о чём-то с булочником или мясником.
Винченцо не прогадал. Он знал, что я не сбегу с сыном. Одна, в незнакомой стране, с ребёнком на руках я была обречена на гибель. К тому же за мной присматривала Мэри: она писала короткие послания ему, считая, что я не замечаю её слежки. Несколько раз мне удавалось прочесть её записки: в них она рассказывала о нашем быте, как растёт Николас, чем занимаюсь я, с кем разговаривала на той или этой неделе.