Сильная рука закрыла дверцу, и конец фразы донёсся словно издалека. Мои уши наполнил другой голос, низкий, бархатный голос человека, сидевшего напротив меня:
- Здравствуй, сын.
*Книга общественного богослужения (The Book of Common Prayer) – единая богослужебная книга англиканской церкви, содержащая молитвы для обрядов.
*Vade, satana, inventor et magister omnis fallaciae - Изыди, сатана, измыслитель и хозяин всякой лжи: строка молитвы экзорцизма папы Льва XIII
*Тридцать девять статей англиканского исповедания – статьи, содержащие изложение доктрин англиканской веры, которые базируются на «Книгах общественного богослужения» Томаса Кранмера, Архиепископа Кентерберийского. Названы «елизаветинскими» из-за того, что именно Елизавета I закрепила этот документ в качестве удачного инструмента для ведения религиозной политики в стране.
Беатрис
Весь мой мир сжался до клочка бумаги, на котором были написаны простые, но острые, как иглы льда, слова:
«Беатрис, прости, что не смог проститься с тобой, но я срочно уезжаю. Не по своей воле, иначе бы я никогда не уехал не попрощавшись. Точнее, я бы просто никогда не уехал от тебя.
Человек, который настоял на моём отъезде, - мой отец. Мне и самому странно воспринимать эти слова, я уже давно не думаю о нём, как о своём отце. Я нужен ему лишь для одной цели: его интересует мой демон. Раньше он считал, что я стану самым сильным экзорцистом, которого знал свет, что я смогу исцелять одержимых и изгонять нечистого одним движением руки. Но он просчитался. Вместо святого он получил меня и спутника, который будет со мной до гробовой доски. Я одержим так же, как и те бедные люди, которых я должен был исцелять. Когда-то отец вернул меня матери, как ненужную вещь, заточил нас обоих в пансионе, но теперь снова забирает обратно. Пока я не знаю, для какой цели, ведь он считал меня безнадёжным и бесполезным. Но скоро я узнаю.
Я уверен, что Нокс позаботится о тебе. Ты можешь доверять ему. Я не люблю его, но знаю, что он защитит тебя. Однажды моя мама сказала, что если и есть в мире человек, которому можно доверить свою жизнь целиком и полностью, то это Валентин Нокс. Жаль, что это случилось после того, как я его невзлюбил.
Учись всему, чему он будет готов научить тебя. Если он может совладать с тем злом, которое живёт в нём, значит, он обладает великими знаниями и силой. Неспроста мой отец так пристально следит за ним, не выпускает из поля зрения. И правильно делает: Валентин Нокс – хитрая бестия, он уже и сам перестал различать, где заканчивается он и начинается демон. Но я могу доверить тебя ему. Тебе он не навредит. Только помни, что ты имеешь силы и способности совладать с демоном, но вот совладать с человеком намного сложнее.
Ты можешь довериться и моей матери, пусть для тебя она всегда будет строгой директрисой миссис Гловер, она добра и умна, и никогда не выдаст тебя моему отцу.
Не попадайся на глаза посторонним людям. Старайся выглядеть глупышкой и недалёкой пансионеркой. Слушайся Нокса.
Я надеюсь, что когда-нибудь мы снова увидимся.
Ник».
Я думала, что мне показалось. Тихий шелест и стук. Почему я не бросилась к шкафу сразу, как только услышала их? Когда я открыла деревянные створки, Ника уже и след простыл, и сколько бы я не выкрикивала в гулкую пустоту коридора его имя, вторило мне только эхо. Каждое слово этого письма оставило в памяти крошечное клеймо, которое будет со мной всегда. Собравшись с силами, глубоко вздохнув и уняв дрожь в коленях, я аккуратно положила письмо в ящик стола и бросилась вон из комнаты.
И не успела. Когда я выбежала из дверей, он садился в карету без герба, чёрную, лаковую, такие сейчас в моде Лондоне. Я бежала изо всех сил, пока тёмная тень не схватила меня. Я уткнулась в плечо пастору Ноксу, понимая, что я бессильна. Я не могу остановить его, я даже не могу посмотреть в глаза тому, кто увозит его от меня. Он скрыт за лакированным деревом, его бессердечный отец. Я вцепилась пальцами в тонкое чёрное сукно и долго содрогалась от безмолвного плача, не решаясь издать ни звука, ни стона, а пастор всё гладил и гладил меня по волосам, от чего мне и правда становилось хоть и совсем чуть-чуть, но легче. У меня остался он: мой учитель, мой заступник, тот, кто поможет мне разгадать тайну моего дара или проклятия. Но Ника заменить он не сможет.
Я не знаю, сколько времени я просидела на сырой траве. Моя юбка покрылась инеем, ботинки побелели. С неба медленно опускались белые, едва различимые хлопья снега, словно лепестки отцветающей вишни. Валентин Нокс помог мне подняться, и я побрела в тепло здания, что в сумерках начинало желтеть своими бесчисленными глазами-окнами. Мне было всё равно, увидят ли меня в такой час, узнают ли о том, что я потеряла тогда. Мне было всё равно, я лишь цеплялась за чёрное сукно и не желала терять опоры.