Первым не выдержал Ренс. Он бросился ко мне, схватил за плечи и, притянув к себе, жадно всматривался в каждую чёрточку моего лица. Будто сличал мои изменившиеся черты с теми, что отложились в его памяти. То же делал и я: мой брат совсем не изменился, лишь возмужал. Всё тот же узкий подбородок, пухлые (матушкины) губы, наша фамильная бледность, которая до сих пор в моде в Лондоне. В какие-то мгновения мне казалось, что я смотрюсь в зеркало, так он был похож на меня, но всё же мы всегда были разными. В его венах взяла верх матушкина кровь, в моих – отцова.
- Это ты. Это точно ты, ошибки быть не может. Но ты же умер, ты же умер пятнадцать лет назад! Мы похоронили тебя, вон там, за этой самой стеной твой гроб!
Его голос сорвался на крик, он мотнул головой, совсем как в детстве, отбрасывая непослушную соломенную чёлку. Отошёл назад, сжал кулаки. Его взгляд метался по моему лицу, и я прекрасно знал, что сейчас хотел бы сказать мой брат: я похож на отца. Я столь сильно похож на отца, что подчас мне самому становилось страшно. Я – копия человека, который ненавидел меня больше всего в мире. Пусть он сейчас и умер, но его ненависть навсегда заключена во мне. И каждый раз, когда я буду смотреться в зеркало, я буду видеть его глаза, обвиняющие, преисполненные боли. И пусть внутри я давно простил себя, осознал свою невиновность, немой обвиняющий укор отца будет преследовать меня всю жизнь.
- У тебя даже голос его, - прошептал Лоуренс, сделав шаг вперёд и тронув меня за плечо, будто желая удостовериться, что я реальный, из плоти и крови. – Но как? Как ты остался жив? Мы же похоронили тебя вместе с матерью, я помню похороны. Я плакал в три ручья, ничего не видел сквозь слёзы, но, знаешь ли, твой гроб я точно видел!
- Похоронили не меня, - ответил я, - я остался в живых. Меня отослали из города, объявив мёртвым, я даже собственный некролог читал.
- Но почему? Почему тогда отец тебя…
Лоуренс осёкся. Он всё понял.
- Это из-за тебя она умерла. Ты был виноват. Значит, поэтому он куда-то отправил тебя, выставив покойником, - прошептал мой брат, и глаза его сверкнули. Но не яростно. На глаза брата навернулись слёзы. Он всегда был чувствительным, робким. Хоть что-то в этом мире осталось неизменным. – Конечно, оба гроба были закрыты, ведь отец объявил, что вы пострадали из-за того, что вас при выходе из церкви сбила карета. Тебя и её. Лишь мне он сказал, что вы умерли из-за того, что пастор, который проводил обряд, утратил контроль и выпустил сильного демона. Я думал, что вас убил демон.
- Да, её убил демон. Она умерла во время обряда экзорцизма. Отец запрещал ей находиться в церкви со мной, говорил, что ей следует ждать в карете. Но она боялась, что священник навредит мне. И вышло так, что я навредил ей. Но вместе с тем это был не я. Я бы никогда не причинил ей зла.
Лоуренс молча кивнул. Мы стояли так долго, то переводя взгляд друг на друга, то на мраморные таблички, где были написаны имена тех, кто были нашей плотью и кровью. И моё имя. Я видел, что Ренс постоянно переводит взгляд на него, будто пытается соотнести эти буквы и цифры с тем человеком, что стоял перед ним. Видимо, и он почувствовал разлитое в воздухе одиночество, осознал, что, кроме нас двоих, у нас никого не осталось. И это одиночество горчило, смешивалось с запахом плюща и папоротников.
- Если тебе так будет легче, ты можешь винить меня. Наверняка, если бы ты знал правду о том, что я жив, ты бы именно так делал.
Ренс покачал головой и посмотрел на меня:
- Я видел тебя таким. Одержимым. Сюжет моих страшных снов последние пятнадцать лет. Поэтому я тебе верю. Это был не ты, это был кто-то другой. Страшный и злобный.
- Я долгое время не мог простить себя. Но тяготиться бременем греха, в котором я не виноват, слишком тяжело. Я сумел осознать, что её убийца – не я, а демоническая сущность.
- А ты…Ты излечился? Тебя освободили от него? Я знаю, такое бывает, сильные экзорцисты могут помочь. Я слышал об этом. Сейчас это модно: спиритическое сеансы, экзорцизм, месмеризм, весь свет обратился к потустороннему. И я старался узнать об этом как можно больше. Ведь я считал, что половина моей семьи погибла из-за ошибки экзорциста. Другой бы возненавидел и церковь, и одержимых, и священников, а, наоборот, заболел экзорцизмом.
В его глазах светились надежда и страх. Должно быть, едва обретя брата, он боялся получить в придачу опасного, одержимого матереубийцу.
- Моего демона невозможно изгнать. Но я научился его контролировать. Больше он никому не навредит. Наоборот, я сам стал экзорцистом. Для моего демона это стало сильным испытанием, и пасторский помогает мне сдерживать его силу.