- Убирайся отсюда, - в его голосе не было прежней мягкости, только сталь и лёд, - я не хочу больше тебя видеть. Передай своему хозяину, что, если он продолжит меня преследовать, я сам явлюсь к нему. И моё лицо будет последним, что он увидит.
Его голос распадался на тысячи других голосов, и они звучали отовсюду: казалось, они доносились из-под дребезжащего стола и из-за портьер, доносились из-за шкафа с книгами, что медленно покидали полку, осыпаясь на пол. Он звука этой пробирающей до костей какофонии ныла каждая кость, каждая вена отзывалась иголочной болью, зубы не попадали друг на друга от того, что тело моя била дрожь.
Быстрым движением руки я достал книгу из потайного кармана плаща и открыл её на той странице, где было ляссе. Мои руки онемели от мощи, что исходила от неё, губы леденели от слов, что я произносил, а мой демон жёг меня изнутри языками адского пламени, но я не мог остановиться, я читал древние, таинственные слова и ужасался тому, что видел. Нутро моё горело, зрение почти застила чёрная пелена боли и слабости, и я едва разбирал слова, написанные готической вязью, вязнущие в зубах, обжигающие глотку. Но я читал, сбиваясь с ритма, путая строки, почти ускользая куда-то в тёмную, кажущуюся такой уютной и глубокой темноту… Но чем глубже моё сознание увязало в ней, тем заметнее было, что эта тьма кишит чудовищами. И я, собрав все силы, вновь и вновь выныривал из неё, не переставая читать заклинание.
Едва колдовские слова сорвались с моих губ, растворились в воздухе, вой тысячи голосов пронзил мерное деревянное дребезжание, и воцарилась дикая, неестественная тишина. Лишь моё неуверенный, робкий голос тревожил её, но мой оппонент замолчал так же внезапно, как и разразился страшным криком. Я боялся перевести взгляд от строк, что тускло темнели на пожелтевшем пергаменте, несмотря на то, что это я знал всю магическую формулу наизусть, я опасался ошибки: она могла дорого стоить. Лишь краем глаза я видел фигуру высокого мужчины, что теперь стоял на месте Валентина. Он напоминал моего друга лишь отдалённо: всё те же светлые волосы, то же стройное и сильное тело, что виднелось в прорехах дорогой, добротной одежды, теперь свисавшей с него подобно лохмотьям – сквозь атлас жилета и шёлк рубашки прорвались чёрные крылья. Ветер поднимал серебристые пряди, бросал их на тонкое, исчерченное чёрными прожилками, лицо, и я видел, как под меловой кожей мечутся тени демонов. Тех демонов, которые когда-то поглотил этот хтонический, древний ужас, чьи крылья способны смести войска и стереть с лица земли города, что иссушают моря и разносят по песчинке горы.
Теперь уже я не мог отвести от него взгляда. Он предстал передо мной в полном своём величии, источая чёрное сияние и запах серы. На его ладонях зажглись сигилы, замерцали алым пламенем, затмевая начавший сереть дневной свет. Он глядел на меня с презрением, осознание безграничного величия и силы сквозило во всех его ужасающих, но столь лучезарных чертах. У него был взгляд отца Валентина.
Мои колени подкосились, я упал на ковёр, что уже начал тлеть под его ступнями.
- Фокалор, герцог мой, господин мой, - прошептали мои губы, но говорил это не я. Мой демон пал перед царственностью герцога Фокалора, преклонившись перед его адским гением. Мой демон упивался величием своего господина, он не мог не пресмыкаться перед ней. Но я знал, что человек волен не чтить демонического герцога. Вот только демон затмил человека, и я весь превратился в подобострастие и почитание, я видел лишь его, Фокалора.
И он протянул ко мне руку, сигил загорелся ярче, ослепив и обездвижив. Внутри меня вспыхнули тысячи пожаров, я замер, отдаваясь боли, что причиталась совсем не мне, а моей тёмной части. Я застыл на коленях перед тем, кто на протяжении всего своего существования убегал от света, стремился к тьме, наполняя сердца людей горечью и мудростью. Всех нас коснулся Фокалор, все мы рано или поздно падём перед ним.
Но даже через боль, через страх перед его всевидящими очами, я нащупал у своих колен страницы древней книги. Я отодвигал демона назад. Пусть убирается внутрь меня, пусть трепещет перед великим злом где-то глубоко. Вперёд должен выйти человек.
Я подхватил книгу и продолжил читать заклинание, и весь мир содрогнулся в моих глазах. Стоящий передо мной Фокалор, герцог ада, оттолкнулся от земли и застыл в воздухе, ветер взметнул испачканные чернилами листы бумаги, книги поднялись с пола и замерли над полом. Я почти кричал, срывая горло, то ли от страха, то ли от восхищения, боясь оторвать глаза от строк, дарующих силу моему голосу. И лишь когда Фокалор, издав дикий, оглушающий вой, рухнул передо мной на ковёр, что местами превратился в золу, я замолчал и перевёл дыхание, бессильно упав в нескольких шагах от него.