Долго ли я был в беспросветной черноте? Мне показалось, что целую вечность. Когда я открыл глаза и сел, вокруг царила мёртвая тишина, даже часы, что стояли в углу кабинета, прекратили отмерять секунды. Сил во мне не было, я ощущал себя опустошённым, треснувшим сосудом, всё содержимое которого иссякло. Я долго лежал и глядел в потолок, пытаясь заставить своё тело пошевелиться, чувствуя боль в каждом его дюйме. В конце концов я, пошатнувшись, встал и медленно приблизился к тому, кто только что являл собой ад воплоти. Мой друг лежал на полу, дерево вокруг него прогорело и почернело. Валентин был без сознания, но, тяжело опустившись на колени рядом с ним, почти упав, приложив руку к его груди, я ощутил слабое биение сердца. Волосы застили его лицо, но я видел, что оно обрело прежние черты.
Я отвёл пепельные пряди с лица и увидел, что его губы шевелятся. Что он может шептать в своём мучительном, тёмном сне? Приблизив лицо, я услышал внятный, тихий шёпот:
- Беатрис… Найти Беатрис…
Кто такая Беатрис? Уж не та ли синеглазая девка? Зачем её искать, неужели Валентин что-то разузнал о её странных способностях?
Аккуратно прикрыв дверь за собой, я спустился на первый этаж. Казалось, что дом опустел, тишина сковала коридоры и лестницы. В самом низу, в холле я обнаружил слуг: они лежали в беспамятстве, кто где, подчас в довольно странных позах. Служанка, что несла стопку штор, упала у подножия лестницы, Диггори привалился к стене у самого входа. Я знал, что заклятие не повредило людям, лишь погрузило в тяжёлый сон, который отберёт у них все силы. Ну да ничего, возьмут лишний выходной, не думаю, что лордику это повредит.
Интересно, как они объяснят своему хозяину то, что произошло здесь? Наверняка это странное явление слуги будут ещё долго обсуждать на кухне, поговаривать, что, дескать, пропавший пастор знался с фэйри или какой иной нечистью, раз пропал в миг, да ещё и ужасу такого навёл. А лордик примется гадать, куда же делся любимый братец.
Через несколько минут я вернулся с Джонсоном, и, под не слишком изящный храп дворецкого, мы перенести Валентина, завёрнутого в мой плащ, в карету.
Беатрис
Несмотря на все мои ожидания, я не умерла.
Поняла я это утром, когда открыла глаза в своей комнате. Я не помнила, как я оказалась там, но сам факт того, что я уснула в одежде (что не позволительно ни для одной леди в мире), свидетельствовал, что я дошла сама, на своих ногах. Если бы меня переносили, непременно бы раздели и уложили по-человечески. Я же лежала в том самом платье, которое было на мне вчера, поверх покрывала, подушка съехала на пол. Косточки корсета немилосердно впивались в рёбра, шпильки больно кололи кожу головы. Волосы, выбившиеся из причёски, прилипли ко лбу и, отведя их от лица, я сощурилась от серого утреннего света. Ощупав саднившую щёку, я ощутила под пальцами цветочный узор покрывала(указательный болел нещадно, но выглядел вполне здоровым, о вчерашнем напоминала едва заметная точка), который отпечатался на моём лице. Благо, меня в тот момент никто не видел. Вот тебе и леди.
Поднеся руку к лицу, я осмотрела палец: на нём была крошечная, едва заметная алая точка, похожая на заживший укус пчелы. Рука не опухла, не покраснела, лишь лёгкая боль напоминала о вчерашнем. Значит, игла не была отравлена.
Рядом со мной лежал пожелтевший конверт, страницы письма были разбросаны по простыне. И та самая шкатулка, потемневшая от времени, украшенная белыми эмалевыми розами. Я медленно села и принялась бережно, один за другим, сворачивать пожелтевшие листы и складывать обратно в конверт. Никто не должен видеть этого письма, никто не должен о нём знать. Оно предназначалось только мне, значит, больше никто его не прочтёт. Пока.
Убрав конверт в шкатулку и спрятав её под подушкой, подошла к окну и задумалась. Я должна найти пастора Нокса, и чем быстрее, тем лучше. Бросившись к шкафу, я мигом отыскала книгу Диккенса, в которой был заложен листок с адресом, что мне дал преподобный: «Граф Клеверли, Итон-сквер…» Найти нужный дом – не проблема, за определённую сумму кэбби отвезёт хоть в геенну огненную (как же здорово, что из-за переживаний в последнее время мне было совсем не до прогулок в Холлрив, от того деньги, что дядя всегда давал «на булавки», не ушли на безделушки и сладости).
Есть только одна сложность. Как бы мне выскользнуть из дома, чтобы остаться незамеченной миссис Милсом и горничными? Никто не позволит мне в гордом одиночестве ехать к незнакомому лорду на Итон-сквер без компаньонки или родственника. Вот только у меня нет ни камеристки, ни конфидентки, ни дуэньи – всех их заменяет миссис Милсом. Сказать ей, что мне срочно нужно за покупками? Я не большая любительница прогуливаться по Риджент-стрит, что вечно кишит разномастной толпой, где витрины ломятся от шёлковых туфелек и отрезов ярких тканей, и она знает это. Скорее всего, она снарядит ехать со мной горничную Салли, да ещё и вернуться надо будет как можно раньше, значит, я не буду располагать достаточным количеством времени.