— Ага, надутый индюк, — гаркнул демон, — наконец-то ты здесь!
Старый священник поднял руку, перекрестил кровать и затем всех присутствующих. Затем отвернулся и вынул из пузырька пробку.
— Ах да, на первое у нас, как всегда, святая моча! — злобно проскрипел демон. — Она же — семя наших святош!.. Ты что это делаешь, а, поганец? — Мэррин поднял флакон и брызнул водой на кровать. — Ах, вот ты как? Вот ты как?
Существо вскинуло голову; мышцы шеи и лица его задрожали от ярости.
— Ну-ну, окропи нас, Мэррин, помочись на нас! Утопи всех нас в своем поту! У тебя ведь и пот освящен, святой ты наш Мэррин! А теперь нагнись, подпусти нам под нос благовоний! Дай узреть нам, недостойным, вожделенную твою задницу, объект молитв и обожаний! О, мы станем лобзать ее, мы вылижем тебе всю ее, всю твою священную…
— Молчи! — Звонкий возглас этот сверкнул в комнате разрядом молнии. Каррас вздрогнул от неожиданности и обернулся: старый иезуит глядел на демона властно и твердо. Тот замигал вдруг настороженно, почти испуганно… и умолк.
Мэррин будничным жестом заткнул горлышко пробкой, вернул флакон Каррасу, который тотчас сунул его в карман, и опустился на колени.
— Отче наш, — начал он.
Риган поразила его смачным плевком в лицо; желтоватая слюна медленно потекла вниз по щеке.
— …Да приидет царствие твое… — Не прекращая чтение молитвы, Мэррин, по-прежнему стоя на коленях, вынул из кармана платок и, чуть склонив голову набок, неспешно вытер плевок. — Не введи нас во искушение…
— Но избави нас от лукавого, — закончил Каррас, затем поднял взгляд и замер от необъяснимо странного ощущения. Риган слепо глядела на него одними белками. В комнате постепенно сгущался какой-то невидимый мрак. Священник вернулся к тексту и продолжал следить за молитвой.
— …Творец наш и Отец Господа Бога нашего, Иисуса Христа, обращаясь к Имени твоему, молю о милосердии твоем. Укрепи же дух мой в сражении с нечистью, истязающей дитя твое. Помоги мне, Боже, обрести силу духа сына твоего и Господа нашего, Иисуса Христа.
— Аминь, — откликнулся Каррас. Мэррин продолжал теперь молиться стоя.
— Бог мой, создатель и защитник рода человеческого, смилуйся над рабой твоей, Риган Терезой Мак-Нил, погибающей в когтях злейшего врага твоего и врага рода человеческого…
Послышалось шипение; Каррас поднял глаза. Риган сидела, выпрямившись; белки невидящих глаз ее вылезли из орбит, черной змейкой во рту извивался язык, голова, как у кобры, медленно двигалась взад-вперед на плавно изгибающейся волнами шее.
Вновь Каррас почувствовал неясное беспокойство; вновь через силу вернулся к тексту.
— Спаси же от гибели рабу твою, — читал Мэррин строки молитвы из “Ритуала”.
— Ибо верует она в тебя, Господи, — вторил Каррас.
— Позволь обрести ей надежный оплот в лице твоем…
— Пред общим врагом нашим.
Вдруг Шэрон испуганно вскрикнула; Мэррин не прекратил чтение, но Каррас не удержался и поднял голову. Девушка в ужасе смотрела куда-то вниз; он проследил за ее взглядом и замер, будто пораженный электрическим разрядом. Изголовье кровати приподнялось над полом!
Каррас глядел и не верил собственным глазам. Четыре дюйма. Пол-фута. Фут. Теперь и задние ножки оторвались от пола.
— Gott In Himmel![26] — прошептал Карл и перекрестился. Каррас не видел этого: как зачарованный он глядел на кровать, медленно выравнивающуюся в воздухе. “Вот же оно, чудо — и у меня на глазах!..”
Кровать всплыла еще на один фут и зависла, плавно покачиваясь, будто лодка на поверхности тихого озера.
— Отец Каррас?
Риган шипела и извивалась.
— Отец Каррас?
Экзорсист кивком указал на книжку “Ритуала”; взор старика был спокоен и светел.
— Прошу вас, Дэмиен, ответьте.
Каррас уставился на него пустым, бессмысленным взглядом. Шэрон стремглав выскочила из комнаты.
— Не позволь же врагу нашему возыметь власть над ней, — мягко повторил Мэррин.
Каррас торопливо заглянул в текст.
— Да будет бессилен сын Зла причинить ей зло, — выдохнул он, замирая от тяжелых ударов собственного сердца.
— Боже, услышь мою молитву, — продолжал Мэррин.
— Услышь же вопль мой.
— Да пребудет Господь с тобой…
— С тобой и душой твоей.
Мэррин принялся читать новую длинную молитву, а Каррас невольно поднял глаза на парящее чудо. Новая надежда ожила в его душе, острой радостью захолонуло сердце: “Вот же оно, здесь; перед моими глазами!” Он обернулся: за спиной стукнула дверь.
В комнату вбежали женщины.