Эллен Клири, служащая Госдепартамента, работала в американском посольстве в Москве, когда Крис прибыла туда с творческим визитом. Не однажды приходилось Клири с риском для собственной карьеры помогать слишком уж откровенной и разговорчивой рыжеволосой актрисе выпутываться из неприятностей. Та не раз ее потом с благодарностью вспоминала, а перебравшись в Вашингтон, тут же наладила дружеские контакты.
— Слушай, Шэр, — спросила Крис, — а кто именно будет у нас из священников?
— Сама пока точно не знаю. Я пригласила президента колледжа и отца-настоятеля, но президент, как сообщил мне сегодня утром его секретарь, вроде бы собирается уехать из города и прислать к нам кого-то вместо себя.
— Кого же? — Крис попыталась скрыть искорку внезапного интереса.
— Сейчас поглядим. — Шэрон порылась в каких-то своих бумажках. — Вот, нашла. Своего помощника, отца Джозефа Дайера.
— Из университетского городка?
— Даже не знаю точно.
— Ну и отлично. — Похоже, Крис осталась разочарованной ответом. — Только ради всего святого, не спускай завтра глаз с Бэрка.
— Обязательно.
— А где Рэгс?
— У себя, внизу.
— Слушай, а почему бы тебе не перенести туда машинку? Попечатаешь там, а заодно и за ней присмотришь. Не нравится мне, что она все время одна.
— Здорово придумано.
— Ну да ладно, это потом. Пока что отправляйся-ка домой. Помедитируй. Поиграй с лошадками…
По мере того, как приготовления подходили к концу, Крис все чаще с тревогой вспоминала о Риган. Она села у телевизора, но поймала себя на том, что совершенно неспособна сосредоточиться. Что-то странное произошло с домом. Будто невидимое облако опустилось на него и осело — тяжелой, мертвой пылью. К полуночи все уже спали. Этой ночью в доме было тихо.
Глава четвертая
Крис встречала гостей в костюме мятно-зеленого цвета с рукавами-колокольчиками. И туфли она выбрала себе самые мягкие и уютные: очень уж хотелось, чтобы и вечер был таким же.
Первой прибыла Мэри Джо Перрин с Робертом, сыном-подростком. Последним — отец Дайер, молодой и розовощекий коротышка со смешливо-обреченным взглядом задумчивых глаз за стеклами очков в стальной оправе. Уже с порога он стал извиняться за опоздание.
— Понимаете, никак не мог подобрать галстук, — объяснил он совершенно серьезно. Крис уставилась на него в изумлении; потом расхохоталась. Груз тяжелой депрессии, давивший на нее весь день, стал понемногу ослабевать.
Вино быстро сделало свое дело. К десяти часам гости разбились на группки и, не забывая об ужине, занялись оживленной беседой.
Крис подошла к столику, источавшему горячие ароматы, и наполнила себе тарелку. Затем стала искать взглядом Мэри Джо Перрин; вашингтонская ясновидящая сидела на диванчике с университетским настоятелем отцом Вагнером, поблескивавшим лысым, чуть рябоватым черепом. Крис обменялась с этим священником лишь парой слов, но он своими сдержанно-мягкими манерами успел произвести на нее самое приятное впечатление.
Хозяйка подошла к диванчику и присела на полу у кофейного столика, напротив развеселившейся не на шутку миссис Перрин.
— Бог с вами, Мэри Джо!.. — Отец-настоятель с улыбкой насадил на вилку кусок мяса, отправил его в рот и повернулся к Крис. — А рагу у вас превосходное!
— Не слишком горячее?
— Что вы, в самый раз. Мэри Джо только что пыталась убедить меня в том, что жил некогда иезуит, по совместительству подвизавшийся медиумом.
— И он мне, представьте, не верит! — хихикнула ясновидящая.
— О, distinguo[7], — возразил настоятель. — Я сказал всего лишь, что трудно в это поверить.
— Должно быть, очень медиумный был медиум, — вставила Крис.
— Еще бы! — воскликнула Мэри Джо. — И левитировал вовсю.
— Ну, этим-то я занимаюсь каждое утро, — заметил священник.
— Он действительно принимал участие в сеансах? — спросила Крис у миссис Перрин.
— Ну конечно же. В девятнадцатом веке он пользовался популярностью. Более того, был единственным, по всей видимости, спиритом, которому удалось избежать прямых обвинений в мошенничестве.
— Все так, за исключением одной детали: никаким он не был иезуитом, — заметил отец-настоятель.
— Бог с вами, был же! — рассмеялась Мэри Джо. — В двадцать два года он вступил в иезуитский орден, поклялся порвать раз и навсегда со своим спиритическим прошлым, но вот же — не удержался да и провел сеанс в Тюильри, после чего его из Франции попросту вышвырнули. Знаете, что он там отмочил? Предупредил императрицу в самый разгар сеанса, что вызвал дух ребенка, и как только он материализуется, она тут же почувствует его прикосновение. Представьте себе, в самый решающий момент кто-то вдруг включает свет, и что же видит изумленная публика? — Мэри Джо расхохоталась. — Иезуит наш сидит, положив на руку августейшей особы свою голую ступню!