— Хорошо, Шэрон, я тебе верю, но тогда…
— Я ничего никуда не клала! — заранее взъерепенилась Уилли.
— Но кто-то же положил его туда, черт возьми! — Карл, только что вошедший в кухню, открыл холодильник, и Крис набросилась на него. — Слушай, последний раз спрашиваю: ты сунул распятие ей под подушку? — голос ее сорвался на визг.
— Нет, мадам, — ответил он совершенно невозмутимо и завернул в полотенце кучку ледовых кубиков. — Распятие — нет.
— Но не могло же оно само там оказаться, черт бы его побрал?! — взвизгнула Крис, да так пронзительно, что все присутствующие на миг остолбенели. — Ну-ка отвечайте, кто его туда сунул, кто… — она вдруг рухнула в кресло, закрыла лицо руками и затряслась от рыданий… О Боже, Боже, совсем перестала соображать…
Уилли с Карлом глядели на нее молча. Шэрон подошла, мягко опустила ей ладонь на затылок, нежно помассировала шею.
— Ну ничего… ничего.
Крис утерла слезы рукавом.
— Ну конечно, я понимаю… Тот, кто положил туда распятие, хотел, как лучше…
— Слушайте, повторяю еще раз: я не позволю вам засунуть мою дочь в дурдом!
— Но это…
— Мне плевать на ваше “это”. Она должна быть все время у меня на виду!
— Что ж, мне очень жаль.
— Вам жаль! Бог ты мой! Сотня докторов, обложились тоннами всякой дряни, и все, что они могут сказать мне, это…”
Крис затянулась последний раз, нервным движением затушила окурок и поднялась в спальню, чтобы взглянуть на дочь. Она открыла дверь и вошла в полумрак. На стуле с очень высокой и прямой спинкой у самой кровати сидел Карл. “Чем это он там занимается?..”
Крис тихо приблизилась, но он даже не взглянул на нее. Рука швейцарца была вытянута, пальцы касались детского лица. “Да что это такое там у него в руке?..”
Крис подошла еще ближе. Карл охлаждал девочке лоб импровизированным компрессом, который только что соорудил на кухне. Она постояла над ним немного, пристыженная, глубоко тронутая. Затем поняла, что он решил не замечать ее до конца, повернулась и вышла из комнаты.
Она спустилась в кухню, налила себе черного кофе, еще покурила; затем сорвалась с места и стремительно направилась в кабинет. “А что если?.. что если…”
“…Но это, конечно, крайний случай. Дело в том, что одержимость и истерия — явления в каком-то смысле родственные: в основе их лежит самовнушение. Если об одержимости и ее симптомах дочери вашей было известно и раньше, то не исключено, что теперь подсознание просто воспроизводит синдром искусственно. Знать бы это наверняка… Тогда я бы порекомендовал вам, пожалуй, один действенный метод — он как раз на самовнушении и основывается. Я рассматриваю его как своего рода шоковую терапию, хотя большинство специалистов в этом со мной, наверное, не согласятся. Это, повторяю, уже крайняя мера, но, поскольку вы возражаете против госпитализации, я бы…
— Что же это за метод, назовите же его наконец!
— Вам приходилось слышать об экзорсизме, миссис Мак-Нил?..”
До сих пор книги в кабинете у Крис служили, в основном, бутафорией. Сейчас впервые в жизни она отчаянно вглядывалась в незнакомые названия…
“…давно вышедший из религиозной практики стилизованный ритуал, посредством которого священники и раввины изгоняли вселившегося духа. Не отказались от этого метода окончательно только католики, но они и сами его, похоже, стыдятся — считают, должно быть, чем-то вроде религиозного пережитка. Между тем, для человека, искренне убежденного в собственной одержимости, ритуал этот — верное средство. Священники, должен заметить, всегда применяли его достаточно успешно, хоть и достигали нужного эффекта, по-видимому, в силу совсем не тех причин, на которые уповали. Видите ли, тут клин вышибается клином: поскольку истинная причина одержимости — сама по себе вера в нее, постольку и вера в изгнание — надежная гарантия излечения. Ага, вы, я вижу, уже нахмурились. Тогда вот вам реальный факт из жизни австралийских аборигенов. Каждый абориген и сегодня знает твердо: если колдун на расстоянии нашлет на него ”луч смерти”, то он непременно умрет. И умирает же! Представьте себе, ложится, начинает чахнуть, и если что-то спасает его иногда, так только контрвнушение — встречный “луч” от другого, “доброго” колдуна.
— Значит, вы мне к колдуну предлагаете обратиться?
— Пусть будет так, если хотите. Для начала — лучше к священнику. Я понимаю, это довольно-таки странный совет, и даже опасный, поскольку мы с вами до сих пор не уверены в том, что Риган действительно что-то раньше слышала об одержимости, а главное, об экзорсизме. Как по-вашему, прочитать она об этом нигде не могла?