Последнее, кстати, едва ли лучше защиты отъявленных уголовников, ведь приходится иметь дело с бандитами из высоких кругов, облеченных властью и деньгами, против обычных граждан, у которых априори нет средств, чтобы им противодействовать!
«Пусика» звали Михаилом Тарановым. Знаменитого эстрадного продюсера и композитора-песенника с Мариной связывали приятельские отношения, зародившиеся лет двадцать назад, когда он, уже тогда знаменитость, обратился за помощью к ней, никому еще не известному молодому адвокату.
С тех пор Таранов несколько раз пользовался услугами Марины, но никогда раньше помощь ему не казалась ей столь непосильным бременем.
Дело было стопроцентно проигрышным, а она проигрывать не любила. Любовница Михаила сбила на машине старика-инвалида. Он, слава богу, выжил, однако в данный момент находился в больнице и, что вдвойне неприятно, отказывался принимать материальную помощь, предложенную стороной ответчика.
Непонятно откуда взявшиеся адвокаты истца (как подозревала Марина, нанятые конкурентами и недоброжелателями Таранова) пытались представить ситуацию как уголовное дело: якобы Мария Мамыкина, певичка из последнего проекта Михаила, намеренно переехала инвалида.
Марина склонна была согласиться с этим мнением: несмотря на очевидную тупость, девица отличалась вздорным нравом и полагала, что ей позволено больше, чем остальным членам общества. Марина строила защиту на том, что случившееся было досадной случайностью, а задний ход Мария дала не потому, что желала «уделать» старичка, посмевшего с ней связаться, а лишь по женской глупости и под влиянием стресса. Типа, она не понимала, что делает, хотела нажать на тормоз, а дала задний ход на полном газу.
Марина понимала, что доказательная база хромает, ведь у противной стороны имеются свидетели происшествия, жаждущие дать показания: Мамыкину ненавидит весь подъезд, в котором она проживает, и подавляющее большинство жителей других подъездов, хотя и видели ее от силы пару раз.
Создавалось впечатление, что претензий к певице не имеют только те граждане, которые вовсе не подозревают о ее существовании – к счастью, таких подавляющее большинство, но, к сожалению, они никак не способны помочь выиграть дело! Марине требовалось добыть хоть какие-нибудь свидетельства того, что Мария является добропорядочной гражданкой, и для этого понадобятся все ее умения и незаурядная изобретательность.
Выпроводив наконец неприятную клиентку, Марина прикрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь восстановить душевное равновесие.
В такие минуты ей начинало казаться, что пора уходить из профессии: в конце концов на пенсию она себе заработала, а мысль о необходимости встречаться с кадрами, подобными Мамыкиной, казалась невыносимой.
Сняв трубку, Марина набрала номер ближайшего японского ресторана:
– Два набора «Терияки», четыре порции «Кавасаки» в темпуре и… и еще, пожалуй, две «Филадельфии», – на одном дыхании произнесла она.
– В подарок желаете колу или…
– Холодный чай, – не дослушав, сделала выбор Марина: являясь постоянной клиенткой заведения, она наизусть знала меню и бонусы, предлагаемые в случае большого заказа.
Заручившись обещанием, что заказ доставят в течение получаса, Марина откинулась на спинку вертящегося кресла и, подняв руки над головой, с наслаждением потянулась.
Сиденье жалобно скрипнуло при этой ее манипуляции: Марина весила добрых полтора центнера, и, хотя абсолютно не переживала на этот счет, дорогое итальянское кресло, обтянутое натуральной телячьей кожей кофейного цвета, обладай оно даром речи, определенно предпочло бы, чтобы она больше волновалась.
Курьер прибыл минут через десять: ресторан располагался за углом.
Жизнерадостный пацанчик лет девятнадцати (очевидно, студент), сияя улыбкой, вручил Марине огромный пакет.
– У вас, наверное, банкет? – поинтересовался он, пытаясь заглянуть за широкую спину адвокатессы в надежде увидеть остальных участников будущего пиршества. – Что празднуете?
– Поминки, – буркнула Марина, протягивая мальчишке деньги и со злорадным удовлетворением наблюдая, как улыбка сползает с его лица.
– Примите мои… – начал он, но Марина захлопнула дверь прямо перед его носом. Ну, почему всем и каждому так необходимо замечать, что ей требуется больше еды, чем простым смертным? Она же платит, черт подери, так какое им дело?!
Однако от пакета исходил умопомрачительный запах, и плохое настроение Марины понемногу улетучивалось, уступая место предвкушению гурманского наслаждения. Она уже открывала верхний контейнер, как вдруг раздался тихий глухой стук.