— Доброе утро, лейтенант, — приветствовала меня Аннабел Джексон. — Я слышала, прошлой ночью вы совершали небывалые подвиги.
— Абсолютно небывалые, — подтвердил я. — И если совершил не все, на какие способен, то уж не по своей вине.
— Я тревожусь, что теперь вы перейдете работать в ФБР.
— Не печальтесь, дорогая, — заверил я. — Этого не будет хотя бы потому, что я люблю по утрам высыпаться… Шериф у себя?
— Да, но он не один.
— Надеюсь, у него не дама?
— Нет, какой-то господин.
— Сейчас проверим, — сказал я и направился к дверям кабинета Лейверса. Постучал и, не дожидаясь ответа, вошел.
В кабинете шла оживленная беседа. Шериф поднял голову, еле заметно кивнул мне и вновь сосредоточил внимание на своем визитере. Тот имел куполообразную лысину, сидел напротив шерифа спиной ко мне и продолжал, не оборачиваясь, развивать свою мысль.
— …Я полагаю, что существует только один действительно верный подход к современному ведению расследования.
Мне показалось, что я уже где-то слышал этот голос.
— И в чем заключается этот подход? — вкрадчиво спросил Лейверс.
— Он заключается в научном переосмыслении и систематизации традиционных ортодоксальных методов!
— Абсолютно с вами согласен, — вскричал Лейверс, приходя в полный восторг. — Боюсь только, что некоторым моим сотрудникам это придется не по плечу, — и шериф недвусмысленно посмотрел в мою сторону.
Мервин Старкс, а это был он, как я успел убедиться, именно он, принялся понимающе кивать, пуская солнечные зайчики.
— Вот, кстати, и классический пример — лейтенант Уилер! — представил меня Лейверс. — Разрешите представить вам…
— Мы знакомы с мистером Старксом, — сказал я. — Мне однажды пришлось оштрафовать его за нарушение правил парковки.
Старкс обернулся и посмотрел на меня без дружелюбия.
— Не обращайте внимания, уважаемый мистер Старкс, — вмешался шериф. — Лейтенант Уилер страдает полным отсутствием чувства юмора. Вы собирались поделиться плодами ваших научных изысканий по делу Ламберта. Я сгораю от нетерпения.
Старкс еще раз вполоборота взглянул на меня, видимо, желая убедиться в том, что я тоже сгораю от нетерпения, и начал обстоятельное повествование.
— Как я уже имел честь сообщить вам, господин Лейверс, мое частное агентство по заказу миссис Гейл Гамильтон осуществляло наблюдение за Дэном Ламбертом. Наблюдение велось с первого появления Ламберта в Пайн-Сити и прекратилось приблизительно за час до его гибели. На основе произведенных наблюдений можно построить логическую схему.
— Великолепно! — воскликнул Лейверс. — И что же это за схема?
— Во-первых, — частный детектив многозначительно загнул крючкообразный палец, — Ламберт был осужден за кражу крупной суммы денег, которая до сих пор не обнаружена. Следовательно, он мог появиться в Пайн-Сити по двум причинам: либо собирался забрать припрятанные деньги, либо хотел отомстить человеку, который его изобличил, — то есть своему непосредственному партнеру, господину Гамильтону Гамильтону.
— Потрясающе! — сказал я. — Неужели вы пришли к этим выводам всего лишь за одну неделю?
— Уилер! Советую вам умерить ваши глупые восторги и, раз уж представился случай, поучиться у мистера Старкса научным методам ведения расследования!
— Мы наблюдали за Ламбертом в течение недели, — продолжал Старкс. — Все это время он не предпринимал попыток взять спрятанные деньги. За это я могу поручиться. Ламберт ни с кем не общался, кроме своей дочери, к которой он заходил несколько раз, и двух налетчиков — Косто и Соулза.
— И что же дальше? — спросил Лейверс, как ребенок, которому рассказывают сказку.
— В ту ночь, когда Ламберт находился в «Топазе», он сказал, что собирается сообщить вам, господин шериф, что-то очень важное, и отправился в полицию, но прибыл он сюда по воле рока мертвым.
— Мне кажется, шериф, что если в дело начал вмешиваться рок, то ни о каких научных методах не может быть и речи, — сказал я.
— Или слушайте, или убирайтесь к черту из моего офиса! — заорал Лейверс. — Видит бог, это будет невеликая потеря!
— Умолкаю и превращаюсь в слух, — смиренно сказал я и опустился в кресло.
Старкс подарил мне снисходительную улыбку и вновь обратился к Лейверсу:
— Известно, что Ламберт очень редко встречался со свой дочерью по той причине, что она его просто не выносила. Но за последнюю неделю он был у нее трижды и больше ни с кем не общался. Значит, любую новую, нужную ему информацию могла предоставить только дочь. Однако, если предположить, что все обстоятельства дела были известны ей еще три года назад, и все это время она молчала, то зачем же ей было выкладывать теперь? Так как же Ламберт дознался? — последнюю реплику Старкс произнес почти патетически.