После этого в разговоре возникла продолжительная пауза, только миссис Гамильтон изредка шептала что-то вроде: «Это ужасно…» и «Этого не может быть…»
Наконец молчание нарушил Старкс, правда, он не нашел ничего лучшего, чем спросить:
— Вы говорите правду? Или это снова ваши методы?
— Это и есть мой метод — говорить правду, — ответил я и добавил: — Она, как известно, глаза колет!
Опять наступила пауза. Наконец миссис Гамильтон спросила с тревогой:
— И вы, лейтенант, сразу поехали сюда, после того как нашли тело этой несчастной?
— Немедленно.
— Но почему?
— Чтобы повидать вашего мужа.
— Господи! Неужели же вы думаете, что это он… мог… это сделать?!
— Мне очень жаль, миссис Гамильтон, но я вынужден раскрыть вам глаза. Ваш муж — лжец и мошенник и, по-видимому, убийца.
Она вскочила на ноги.
— Не смейте так говорить о моем муже!..
Нужно признаться, в такой ярости я ее еще не видел.
— Что вы знаете о нем?! Вы этого никогда, никогда не докажете! Негодяй!
— Гейл, пожалуйста, успокойтесь, прошу вас, — сказал Старкс мягко. — Конечно, лейтенант погорячился. В самом деле, Уилер, — продолжал он, — прежде чем выдвигать такие обвинения, необходимо иметь веские улики.
— Во-первых, я в этом окончательно не уверен, поэтому и сказал «по-видимому». А во-вторых, телефонный разговор, свидетель которого, кстати говоря, имеется, — достаточно веская улика! Гамильтон просил мисс Ламберт, а судя по тону даже приказывал, обязательно быть вечером дома и обещал к ней заехать. Я приезжаю в «Экзотику», опоздав на некоторое время, и обнаруживаю Корин мертвой.
Миссис Гамильтон ощетинилась, сжала кулаки и привстала. Мне показалось, что она вот-вот вцепится мне в горло, но Старкс схватил ее за запястья и нежно, хотя и настойчиво, усадил обратно в кресло, прошептав при этом, чтобы она успокоилась.
После этого она действительно немного пришла в себя и поблагодарила Старкса легким кивком. Он тоже уселся в кресло и, повернувшись ко мне, загадочно спросил:
— Как вы считаете, лейтенант, Гамильтон должен вернуться сюда?
— Почему он, собственно, не должен вернуться к себе домой? Ведь его ждет очаровательная жена!
— Нет, вы невозможны, Уилер! — воскликнул Старкс и вскочил с явным намерением уйти, однако сделать это ему не удалось, так как обе створки двери неожиданно распахнулись и на пороге появился мистер Гамильтон собственной персоной.
Пройдя несколько шагов, он остановился и уставился на меня, как фермер на гремучую змею. В глазах его горел дикий огонь.
— Какого черта вы здесь делаете?! — прогремел Гамильтон во всю мощь своего голоса.
— Нельзя ли на полтона ниже? — спросил я, сохраняя полное спокойствие.
— Убирайтесь к черту из моего дома! — орал Гамильтон. — Или я вышвырну вас силой!
— Заткни пасть, ублюдок, — сказал я тихо, но внятно, — пока я не расколол одно из этих античных идолищ о твою баранью башку.
Это возымело действие. Я уже знал по опыту, что Гамильтон остывает так же быстро, как и загорается, ему нужен лишь хороший душ.
— Я не понимаю, почему вы преследуете меня и мою жену?! — вскричал он, но уже более жалобным тоном.
— Держите себя в руках, Гамильтон, — сказала Гейл. — Дело в том, что мисс Ламберт убита у себя в «Экзотике» сегодня вечером. Лейтенант считает, что это сделал ты!
— Я? Она мертва? Убил ее я?.. — Гамильтон с размаху рухнул в кресло.
— Не надо Шекспира, мистер Гамильтон, — прервал я его. — Лучше послушайте, что я вам скажу. И вы послушайте, — повторил я, обращаясь к Гейл и мистеру Старксу, — вас это тоже касается. Только без эмоций! Мне это уже порядком надоело!
— Это неслыханно, — воскликнула Гейл. — По какому праву вы врываетесь в чужой дом и третируете всех, кто попадается вам под руку? Я буду жаловаться!
— Не надо снова затевать всю эту музыку! — сказал я холодно. — Давайте договоримся — вы слушаете меня спокойно в течение десяти минут. Я обязуюсь в них уложиться и рассказать вам интересную историю с кражей и убийством. А потом мы посмотрим, может, вам удастся меня переубедить. Идет?
Все трое молчали.
— Итак, сперва вы, мистер Гамильтон. Ни для кого не секрет, что вы очень деловой человек, любящий вкладывать деньги в самые безумные и идиотские предприятия. Известно также, что своих денег у вас не густо. Другое дело — у вашей жены! Но она не поощряла ваших увлечений и наотрез отказалась их субсидировать.
Гамильтон сидел, не шевелясь, и вид имел абсолютно отрешенный. Казалось, он вообще меня не слышит.
— Вполне естественно, — продолжал я, обращаясь уже ко всем присутствующим, — что мистер Гамильтон не смог устоять перед искушением заполучить плохо лежащие сто тысяч. И он их получил, причем сделал это весьма ловко. Он якобы обнаружил пропажу денег со счетов клиентов Ламберта, не стал сам поднимать шум, а лишь сообщил об этом своей жене, зная, как та ненавидит Ламберта. И не ошибся. Ведь, как следует из проверенных мной документов, именно вы, Гейл, а никак не мистер Гамильтон, подали на Ламберта в суд. Сам же он остался формально чист перед своим старым другом, хотя фактически засадил его в тюрьму. И, что самое смешное в этой истории, — деньги-то Гамильтон украл по сути дела у собственной жены! Ведь это вы, Гейл, выплатили клиентам компенсацию…