Разговоры об «антифутболе» «Эстудиантеса» пошли позже, а команду 1968-го как раз в основном хвалили за игру. В основном. Приведу две цитаты.
Из журнала «Спортивные игры»: «Футболисты «Эстудиантеса» на редкость умно играют в пас. Вообще, в аргентинском футболе, где количество передач способно довести до раздражения, пасом — даже в самом искусном исполнении — никого не поразишь. Но слишком много в аргентинском футболе ласа бесплодного, излишнего. Футболисты «Эстудиантеса» демонстрировали передачи на уровне лучших мировых образцов, создающие быстрые и хитроумные продвижения вперед(…) Есть у «Эстудиантеса» и настоящая профессиональная мудрость. Команда напоминает знаменитый «Интер» дней Эрреры. Бобби Чарльтон, многоопытный ветеран английской сборной, понаблюдав за игрой «Зстудиантеса», сказал кратко и весомо: «Совершенно никаких ошибок. Машина, а не команда». И, внимание: «Его пример ободряет. Может быть, за все годы розыгрыша Межконтинентального кубка — самый полезный для мирового футбола его обладатель!»
Уильям Райт, английский журналист: «…Как только у нас, журналистов, прошло первое чувство разочарования и даже стыда за свою команду, мы передали в свои газеты, что «Эстудиантес» опроверг наши недоверчивые взгляды в его сторону, наши, мягко выражаясь, критические уколы, и доказал, что он выше, чем до сих пор считали. И нам осталось только пожелать ему не скатиться так быстро вниз, как это стряслось с «Расингом».
Карлос Пачаме, полузащитник «Эстудиантеса»: «Как нас все тогда на родине любили! Нас осыпали похвалами в прессе за международные победы те же самые люди, которые критиковали и язвили, когда мы побеждали дома. Мы были «маленькой командой» по сравнению с грандами тех лет, а «маленького» каждый норовит обидеть. Мы — «вькжочки», которые добились гораздо больше, чем признанные и авторитетные клубы. Конечно, нам завидовали и пытались задеть побольнее (…) А тогда, по возвращении из Англии нас даже пригласили на прием к президенту страны. Через год, правда, мы от него же получили по полной..»
«НЕХАЙ КЛЕВЕЩУТ, ГАДЫ» ©
В 1969-м «Эстудиантес» вновь победил в КЛ и в борьбе за МК встретился с «Миланом» Нерео Рокко. В Италии студенты проиграли без шансов 0:3, учитывая новый регламент соревнования, для завоевания приза им необходимо было дома победить с перевесом в четыре мяча. Миссия, что называется, невыполнимая. Аргентинцы выиграли 2:1 в очень грязной, изобилующей грубостью, прежде всего с их стороны, игре, за что и удостоились шквала критики в мировой и домашней прессе. У «Милана» тяжелые травмы получили Прати и Малатраси, а с Нестором Комбеном после матча произошла уже вовсе из ряда вон выходящая история. Его арестовала полиция. Оказывается, Комбен, аргентинец по происхождению, уехав в Европу в 18-летнем возрасте, откосил тем самым от службы в армии. Вот с досады от поражения его и забрали в кутузку. «Миланцы» от такого подхода просто обалдели и заявили, что без своего нападающего домой возвращаться не собираются, а намерены громко вопить на весь мир об «аргентинском произволе». Комбена пришлось отпустить; и тогда начальственный гнев обрушился на своих.
Зачинщикам драк на поле отмерили «до краев». Кому-то достался «десятиведерный клистир с патефонными иголками», кому-то «только со скипидаром».
По личному распоряжению президента страны генерала Хуана Карлоса Онганьи, годом ранее раздававшего премии и благодарившего футболистов за «проявление аргентинского характера», вратарь Полетти был исключен из списка профессиональных игроков и пожизненно дисквалифицирован (через некоторое время амнистирован) и даже пару недель посидел в тюряге. Защитники Мадеро и Агирре Суарес получили длительные дисквалификации.
Полетти (2004): «Я, конечно, погорячился маленько и чересчур рьяно размахивал кулаками. Но тут такое дело: я ведь за родной клуб был готов перегрызть глотку любому. «Эстудиантес» дал мне все: вытащил 17-летнего из заштатной «Сакачиспас», учил меня и воспитывал. В первый год в клубе было очень туго с деньгами, так наш президент выдавал зарплату из собственного кармана. И позже поддерживал меня как мог. Такое не забывается».
Хуан Рамон Верон (2004): «Это было отличительной особенностью «студентов». Клуб как семья. Я дебютировал в 1962-м и играл до 1981-го. Мой сын в клубе с пяти лет, дочь играла за гандбольную команду. Это наш дом (…) Игроки «Милана» тоже не ангелы. Я получил тогда по носу так, что был уверен — перелом…»
Выступающая часть лица Верона была не менее колоритной, нежели у его закадычного друга Билардо. Говорят, что даже свою кличку «Ведьмак» он получил за большой, крючкообразный и извилистый нос (как у нехорошего сказочного персонажа). Сам «Эль Брухо» предпочитал и предпочитает другой вариант — за магическую технику.
Билардо: «Однажды мы с Вероном решили подправить наши уникальные рубильники и отправились в лучшую клинику пластической хирургии. Посмотрели картинки, выбрали варианты, после чего с наших лиц сняли слепки. Потом доктор удрученно сказал: «Ребята, без правки скул и челюстей рихтовать ваши носы нет смысла, подумайте». Мы вышли на улицу, посовещались и решили, что нам еще не раз в игре разобьют лица или сломают носы. И в чем тогда смысл операции? Так и остались при своих шнобелях».
Не знаю, как насчет повреждений носа, но одних только переломов ключицы у Наригона было восемь!
Билардо: «Мне не всегда удавалось правильно упасть, особенно после зацепов сзади, а за игру тебя валят с ног не менее десяти раз. Нападающих еще чаще. Ключица — самая хрупкая и «непредсказуемая» кость. Это я как врач говорю (…) Итальянцы? Неженки и провокаторы. Это ж надо написать такую чушь, будто каждый футболист «Эстудиантеса» выходил на поле со спрятанной где-то в складках формы иголкой и при случае колол ею соперника, Как бы вы отреагировали на такой укол? Правильно, сразу кулаком в голову и вдвоем в обнимку с поля. Не было никаких иголок, вранье всё это. Конечно, кое-что из того, о чем писали, имело место, но в основном — ложь. Дело в том, что все «писатели» либо болели, либо были связаны с бол ьшими клубами — «Ривером», «Бокой», «Индепендьенте» (те еще красавцы!), «Расингом» — и от зависти клеветали на нас».
Билардо во всех воспоминаниях о «времени великого «Эстудиантеса» брал под защиту своего тренера Субелдию, человека, «который перевернул мою жизнь»: «…А самое чудовищное в этой брехне то, что таких действий от нас якобы требовал Субелдия. Да, мы слушались его беспрекословно, потому что он был для нас высшим футбольным авторитетом и знал игру как никто другой (…) Он учил нас прежде всего футболу, его тактике и дисциплине. У него была любимая поговорка: «Организация побеждает импровизацию, даже подкрепленную большим талантом» (эдакая испаноязычная формулировка знаменитого «Порядок бьет класс». — Б.Т.), он был фанатом эффективности и продумывал все до мелочей. Он изменил наш футбол! Всё, что говорят сейчас о «стандартах» — штрафные, угловые, свободные удары — он говорил сорок лет назад. Мы вникали во все нюансы, отрабатывали действия до полного автоматизма. Импровизировать разрешалось только в чужой штрафной (…) Для него футбол был на первом месте и того же он требовал нас. Помню, однажды он сказал тем, кто собирался жениться: «Ребята, выпадает небольшое окно между играми с «Ривером» и «Бокой». Можете вступать в брак и гудеть сутки. Через 24 часа быть на тренировке. Восемь человек из команды женились в один день, в том числе и я»..