- Не годится. Деньги, говорю, есть. Здесь надоело, понимаешь? Туда хочу. Туда, где кока-кола настоящая. Понимаешь? Рыбаки знакомые есть? Кинтана рисковал, но, видно, страх перед мыслью вновь оказаться в органах революционной безопасности лишал его терпения и выдержки.
- Рыбаки есть, но... среди них сейчас трудно найти кого надо. Большинство довольны. Да теперь в одиночку никто и не выходит, - ответил Гарсия, растягивая слова, словно обдумывал еще что-то.
- Три кольца с крупными бриллиантами, два золотых браслета, портсигар и сотня новеньких "гамильтонов"1. Но чтобы наверняка!
1 Гамильтон, Александр (1757 - 1804) - государственный деятель США, ближайший сподвижник Вашингтона. Портрет Гамильтона изображен на десятидолларовом банкноте.
- Есть одна возможность, но будет дороже. Рискованно! Зря не хочу пачкаться. Да и человеку, от которого зависит, надо крупно дать.
- Кто он?
- Есть один. С ним-то будет наверняка, если согласится. Но не знаю. Парень молодой, деньги любит... Строгой дисциплиной очень недоволен...
- Лейтенант, шахматист, что...
Но Кинтана недоговорил. Луис Гарсия опрокинул стул, одним прыжком оказался рядом, ударил гостя по скуле, вывернул ему правую руку и вытащил у него браунинг из-за пояса под рубашкой.
- Говоришь, вышел вчера? Подлец! Кому служишь? Тихо! - Гарсия свободной рукой открыл дверцу шкафа и вынул длинный узкий мешочек, набитый дробью. - Отобью легкие - всю жизнь кровью харкать будешь. Откуда тебе известно о шахматисте?
Побледневшее лицо Кинтаны медленно розовело. Он с трудом проговорил:
- Отпусти! Извини. Тебя проверял. Вышел я раньше. Дело ведь серьезное. Кому охота здесь умирать? Боялся, что завалишь, вот и проверял.
- Смотри, гад! На первый раз поверю. Но чуть что, за мной не станет... Выкладывай все из карманов. Ляжешь спать на моей кровати. В той комнате, связанным Понял? Остальные деньги где? За ними вместе сходим. Теперь ты в моих руках.
- Ладно. Делай как знаешь. Только помоги! Очень надо. - Лицо "киноактера" в эту минуту явно не годилось для съемок.
- Если клюнет, договоримся, - решительно сказал Гарсия. - Ему еще добавишь... если нет, сорвется - втройне заплатишь. Мне ведь тогда тоже уходить придется.
В последующие дни Луис Гарсия под видом выездов на подводную охоту - о том, что после шахмат этот вид спорта был его второй страстью, знали все, на безлюдном берегу островка Эскивель создал тайный запас горючего. Затем сообщил Кинтане, что лейтенант Фауре Павон, начальник погранзаставы в рыбацком поселке Ла-Исабель, долго ломался, не хотел брать денег, но когда увидел драгоценности - дал согласие.
В ближайший воскресный день Гарсия и Кинтана с полным снаряжением подводных охотников задолго до рассвета появились на пристани Ла-Исабель. Лейтенант Павон сам проверял документы и сообщил дежурному бойцу, отмечавшему выходивших в море, что у спортсменов все в порядке.
Вечером лейтенант - это для него не составит никакого труда - черкнет против названия их моторной лодки "Манглес" крест, что будет означать: лодка возвратилась в порт. В то время, как предполагалось, перед заходом солнца Кинтана вручит сотню "гамильтонов" Гарсии, высадит его на островке, а сам уйдет в море. Гарсия же пересечет островок пешком до пляжа у маяка "Эскивель" и возвратится в Ла-Исабель на последней шаланде вместе с отдыхающими. Таков был план, сообщенный Кинтане. Однако в действительности расчет строился совсем на другом.
Весь день, пока они стреляли рыбу, готовили еду и отдыхали в ожидании захода солнца, Луис нервничал. Кинтана без труда это заметил, насторожился. Ему решительно не понравилось то обстоятельство, что Гарсия вдруг потребовал выдать ему доллары задого до наступления сумерек, - он сказал, что оставит Кинтану одного с лодкой и уйдет раньше. Все это сработало, и "красавчик", когда подошло время расставаться, изловчился и неожиданно съемочной рукояткой от руля ударил Гарсию по голове, связал ему руки, снес в лодку, побросал в нее снаряжение, завел мотор и, минуя островки, покрытые мангровым лесом, неуверенно направился в сторону Сотавенто. Кинтана намеревался обогнуть коралловый остров слева, выйти в открытое море и, ориентируясь по маяку "Мэгано", идти к банке - отмели Кай-Саль.
Луис очнулся и сразу же почувствовал сильную тупую боль в затылке. Первой его мыслью было: "Легко отделался - черепок, должно быть, вспух, но не раскололся. Значит, пока все идет как надо". Лежа ничком, он попытался пошевелить ногами. Но они, как и руки за спиной, были связаны. Мерно стучал мотор, и лодка легко скользила по небольшой волне. "Если не выбросил за борт, значит, боится остаться один. Не уверен, Ночью в море одному страшно. Подлец! Скорее всего польстился на тысячу долларов. Стало жалко. А может... Кто его знает, что думает этот гад" Волна пошла крупнее, Гарсия с трудом открыл глаза и определил по равномерно вспыхивавшим отблескам на борту, что они уже находятся в зоне действия маяка "Мэгано". Значит, выходят из пролива. Перевернуться на спину стоило огромных усилий. Голова раскалывалась.
- За что? - спросил Луис и испугался своего собственного голоса. "Что думает сейчас обо мне Педро? Стакан бы холодного пива..." - За что?
- Не скули! Еще будешь рад, - ответил Кинтана. - Посмотри лучше, правильно ли идем. Я на море, как рыба в пустыне.
- Денег пожалел, мерзавец! За все, что я сделал, так платишь? Отпусти хоть сейчас. Я не хочу туда. Мне туда нельзя, - умолял Луис.
- Если поможешь, слово даю: деньги отдам! Да еще расскажешь по радио, как пять дней паршивую справку получить не мог и про все другое, и про кока-колу, которую пить нельзя...
- Развяжи! Говорю тебе в последний раз. Отпусти, пока берег рядом. Доплыву...
- Идиот, акулы сожрут!
- Не твое дело Отпусти... Потом пожалеешь.
- Заткнись! Еще угрожать вздумал, - грубо прикрикнул Кинтана.
Гарсия видел, что лодка шла верным курсом - строго на Полярную звезду, поэтому замолчал. Предвкушая удачный исход, он думал: "Погоди, таракан, в золу запрячешься, когда куры пировать станут. Погляжу я на тебя тогда".