— Потом… — следователь поднял руку над столом и попытался поймать летевшего мимо комара, — потом, когда получите бумагу, опишите его внешность. Так, и что же было в море?
— В открытом море с кормы забросили ласки с с пустыми крючками: создавали видимость, что на катере любители-рыболовы. А в каюте мне сообщили задание. Суть его заключалась в том, чтобы я тайно высадился на кубинском берегу у Варадеро, добрался бы до Гаваны, там встретился с действующим агентом — мексиканским дипломатом. Мне предстояло получить у него секретные, особой важности документы и, опять же через «голубую» границу, возвратиться с ними на катер…
— Фамилия мексиканского дипломата? — Следователь жестом предложил Рамиро взять сигару.
— Советник посольства Умберто Карильо.
— Так! Продолжайте!
— Да… значит… перед самым рассветом… — Рамиро покрутил взятую сигару и положил ее обратно. — Капитал катера увеличил скорость. Мы стали быстро приближаться к берегу. Примерно милях в пяти на воду сбросили легкую двухместную лодочку с мощным двигателем. Он не производил характерного для бензинового мотора треска, а только ровно гудел на низких тонах. Я уже был в полном снаряжении охотника: маска, трубка, ласты, подводное ружье, привязанное линем к поплавку, с которого свисал кукан для рыбы. Меня усадили на сиденье. За руль лодки сел капитан катера — кубинец. Имени его не знаю. В ответ на все мои вопросы — странный какой-то, мы же остались одни, — он лишь пожимал плечами и тыкал пальцем в сторону берега. Не глухонемой же он был. Когда заглушил двигатель, сразу сказал: «Отсюда мили полторы, не больше. Хоть ты и не боишься акул и у тебя есть порошок — гляди в оба! С этими тварями шутки плохи… Удачи тебе…» И этот туда же — «удачи»…
…Рамиро, ни слова не сказав в ответ, кивнул капитану, натянул маску и, сунув в рот загубник, свалился за борт.
Море приняло его, обдав приятной свежестью. На несколько секунд загудел мотор, и тут же его звук смолк, растаяв в абсолютной тишине. Внизу была непроницаемая чернота бездны, полной неизвестности, а значит, и опасности. Рамиро содрогнулся. Поспешно раздавил капсулу в мешочке, висевшим у пояса. Мелькнула мысль: «А, все равно! Куда иначе деваться! Если нападут, так пусть лучше конец, чем искалечат».
Напряженно всматриваясь в темноту пучины, он обнаружил, что она живет, — там двигались тени, что-то поблескивало, светилось, даже, казалось, звучало. Но кто в этом мире друг, а кто враг?
Метрах в пятистах от берега Рамиро взял левее, ориентируясь на хорошо видную с моря — уже занималась заря — башню дома Дюпона.[11] И вскоре под собой Рамиро заметил светлое песчаное дно. Мимо проплыли двое в ластах и с ружьями. Ближе к берегу охотников оказалось больше. Теперь следовало смешаться с ними. Рамиро пристроился к одной из групп и сразу же подбил небольшого луира. Он поплавал еще часа два, нашел гнездо лангустов, подстрелил приличного морского окуня, а, когда на пляже появились люди, решительно направился к берегу.
Левее дома Дюпона, если глядеть на него с моря, среди острых коралловых обнажении приткнулся песчаный пляжик, обнесенный каменной террасой со ступеньками, ведущими в воду. Рамиро хорошо знал ее по многочисленным фотографиям. В правом углу, у верхней ступеньки, как и было условлено, лежали одежда и сумка. В брюках должны были находиться деньги и ключи от коттеджа. Удостоверение же личности на имя Луиса Гарсии, сотрудника Гаванского института океанологии Академии наук, было при нем в непромокаемом пакете.
Он обсох, огляделся. Пляж заполнялся медленно — был «диким», не приспособленным для отдыхающих. Рядом устроились две пары с детьми. Рамиро услышал славянскую речь и подумал: «Посмотрим, какие они, русские?» Утратил интерес к соседям, когда по словам «Прага», «Братислава», «Брно» определил, что перед ним чехи. Неподалеку, метрах в пятнадцати, расположились три молодых кубинца. По внешнему виду трудно было определить, что они собой представляют и чем занимаются. В Майами он принял бы их за официантов, возможно, продавцов второразрядного магазина. То, что они были чересчур веселы, невольно настораживало.
Рамиро собирал подводное снаряжение, когда заметил, что тот, кто постарше, не спускает с него взгляда. Следовало выяснить причину. Первое движение — встать, подойти к ним и заговорить, взять инициативу — Рамиро подавил. Ведь теперь он действовал не на территории США, защиты здесь искать было не у кого. Он поразмыслил и отправился прогуляться по пляжу. «Какого черта! Чего это ты так испугался? Спокойнее, Все только начинается. Тихо!» — приказал он себе и увидел, как тот, что наблюдал за ним, поднялся и подошел к его вещам. «Ну и что? Рассматривает улов». Рамиро хотел, чтобы это было так. «Как же! Улов-то лежит в стороне — он подошел к одежде. А я, болван, не знаю, сколько в штанах денег и от какого коттеджа ключ. Медлить нельзя!» — Рамиро быстрым шагом возвратился к вещам.
— Что случилось? Что-нибудь нужно? — спросил он, как казалось ему, с олимпийским спокойствием.
— О, извини, чико, во сколько обошлась пошлина? Ружье «чампион»! Совсем новенькое. Оттуда прислали?
«Я обязан, что ли, знать, что у них на острове не продаются американские «чампионы»? Какая досада!» — А вслух начал, чтобы выиграть время:
— Как видишь… новенькое… третий раз в море… тяжи отличные и… спусковой крючок железный… не срывается… и бой…
— Ну что? — спросил подошедший только что большеголовый парень.
— Обновляет! Всего третий раз в море. Понимаешь, наш Альберто, — говоривший обратился к Рамиро, будто тот должен знать, кто такой Альберто, — муж сестры двоюродного брата, он говорил, что посылки с Севера не принимают. Выходит, он ничего не знает? — Рамиро показалось, что его собеседник как-то многозначительно взглянул на своего товарища.
— Может, спортивные принадлежности, спортинвентарь и разрешают, — объявил свое мнение большеголовый. — Спорт — это важно для революции.
— При чем здесь спорт? Политика поважнее! Если не разрешают посылки, значит, ничего нельзя присылать. А вот ружье оттуда, совсем новенькое… Альберто ведь серьезный человек. Он говорил, что оттуда ничего не разрешают, а если что и приходит, то здесь Минсвязь конфискует. А ружье — последняя модель…
Рамиро невольно приподнял верхнюю губу и с шумом втянул через зубы воздух — в характеристике, составленной руководством спецшколы, значилась эта его привычка как признак высшего нервного напряжения, — а в сознании пробежало: «Аве Мария Пурисима! И пяти минут не пробыл… Не успел и подышать всласть. Так вот они во всем! Великие, а такую мелочь… Теперь расхлебывай»…
— Ты где работаешь?
— В институте. — У Рамиро заломило зубы — удостоверение еще лежало в непромокаемом пакете в плавках.
— Каком это? — Тот, кто подошел первым, проверял действие предохранителя.
— Океанологии, — медленно процедил Рамиро.
— О!
Сердце Рамиро екнуло.
— Я тоже из Академии наук, — продолжал первый. — Работаю в секретариате президента, капитана Нуньеса Хименеса. Он сам заядлый рыбак и отличный охотник. Бывает часто за границей. Вот у кого набор ружей! Есть испанский воздушный комплект «Марес» — подарок Фиделя. Они и вместе иногда охотятся.
— Фидель любит бывать у нас в институте. — Рамиро почувствовал, что ноги вновь становятся осязаемыми. — К нам приходит разное иностранное оборудование. Ну и род нашей работы… Мы без ружей редко уходим под воду. Мало ли что?
— И тебе приходилось охотиться с Фиделем?
— Мне лично — нет, — Рамиро понимал, что затевается длинный разговор, — а вот мой приятель не раз выходил с ним в море. И в тот день, когда они приезжали сюда, на мыс Икакос. Ну, когда Фидель охотился с чемпионами мира Педро Гомесом, Хосе Рейесом и Эверто Гонсалесом. Вы слышали об этом?
11