На следующий день испанским морякам и солдатам довелось увидеть редкостное зрелище. Перед ними верхом на белом муле предстал престарелый архиепископ толедский в своей кардинальской шапке. Его архиепископская мантия была опоясана мечом. Темные глаза на морщинистом исхудалом лице горели ярче обычного. Впереди него несли огромный серебряный крест Толедо, который христианский архиепископ воздвиг в Альхамбре в тот день 1492 года, когда Боабдиль сдал Гранаду католическим государям — Фердинанду и Изабелле[42].
Затем кардинал Хименес де Сиснерос обратился к войску с речью:
— Много лет вы видели, как мавры опустошали ваши берега, увозили ваших детей в рабство, бесчестили ваших жен и дочерей. Ныне настал день, которого вы так долго ждали, — день отмщения за эти бесчинства!
Целью экспедиции был Оран, служивший базой крупнейшему пиратскому флоту, а ключом к этому городу считался холм, расположенный на полпути между ним и Масалькивиром. Пока в сумерках шел штурм этой позиции и испанская конница преследовала бегущих мавров по всей равнине до ворот города, корабли под покровом внезапно спустившегося тумана подошли к самому Орану и атаковали его с моря. С корабля Эль-Кано, как и со всех остальных, моряки затем высадились на берег, чтобы соединиться с войсками Сиснероса, которыми командовал Наварро.
С востока подул сухой и горячий ветер; багровое солнце быстро заходило; и город-крепость на холме над портом алел, словно погребальный костер, когда солдаты и моряки с воинственным кличем «Святой Иаков и Хименес!» пошли на приступ. Лестниц не хватало, но это не останавливало испанцев — многие солдаты втыкали пики в стену и так взбирались наверх.
С крутого склона горы Джебель-Мурджажо и с опаленного солнцем желтого плато с редкими купами финиковых пальм и олив на штурмующих градом сыпались стрелы и камни. Но ничто не могло остановить их натиска, и цитадель была взята. Оран пал в ту же ночь, и началось беспощадное избиение его жителей. Погибло около четырех тысяч мавров, но всего лишь тридцать испанских солдат. Легкость, с которой была взята крепость, позже породила в Испании множество догадок и сплетен: одни объясняли эту молниеносную победу предательством живших в городе евреев, другие — изменой сборщиков податей, которые якобы отдали ключи от города, чтобы спасти свои дома, третьи же, наконец, утверждали, что армию Навар ро тайно впустил в Оран начальник над евнухами.
Как только Наварро вступил в город, он освободил из темниц рабов-христиан, чье бедственное положение Эль-Кано не мог забыть до конца своих дней. И в самом начале его завещания, составленного семнадцать лет спустя, упоминается монашеский орден, который выкупал таких пленников. Однако испанцы, освободив в Оране триста пленников-христиан, доставили королю Фердинанду не малое число рабов-африканцев. Эль-Кано и его товарищи привезли на родину необычный груз: не только сокровища мечетей, но и множество верблюдов. Впрочем, их заботам было поручено и нечто гораздо более ценное (во всяком случае в глазах кардинала Сиснероса) захваченная в Оране коллекция арабских рукописей, которую он предназначал для обогащения своего любимого детища — недавно учрежденного им университета в городе Алькала-де-Энарес. Когда корабли входили в родные гавани, матросы на борту кричали: «Африка для дона Фернандо!» Клич этот впервые прозвучал в Масалькивире. В упоении победы король Фердинанд, чью алчность оранская добыча только раздразнила, был бы не прочь прибрать к рукам «Африку», если бы это оказалось возможным. С благословения папы была подготовлена новая экспедиция с гораздо большим числом судов — одна только провинция Гипускоа предоставила для нее сто больших кораблей Скорее всего именно там, в своей родной провинции, Эль-Кано раздобыл корабль, собственником которого он значился, когда принял участие в новой экспедиции. Она завершилась тем, что в следующем году Наварро завоевал Триполи. Однако вслед за этой победой его войска потерпели поражение у Гелвеса, его флот понес значительные потери, и поход на этом закончился.
Эль-Кано стал теперь собственником и капитаном судна водоизмещением двести тонн[43]. Поскольку ему было только двадцать три года, можно сделать вывод, что он обладал выдающимися способностями. Однако его постигла судьба многих других капитанов на испанской службе — неблагодарное правительство не выдало ему причитающихся денег. Чтобы выплатить жалованье команде, Эль-Кано вынужден был занять нужную сумму у каких-то савойских купцов, а когда последние потребовали возвращения долга, ему пришлось продать свой корабль, что было нарушением закона. Продажа вооруженного испанского судна иноземцам каралась штрафом в размере полученной платы, а также конфискацией половины имущества. Кроме того, люди, виновные в подобном поступке, подвергались аресту и за свой собственный счет препровождались к королевскому двору. Там им оставалось уповать на милосердие государя, который в те дни не был склонен миловать правонарушителей. Впрочем, Эль-Кано в данном случае мог бы сослаться на то, что закон он нарушил, чтобы не нарушить слово, данное своим кредиторам.
42
2 января 1492 года после долгой осады войска Изабеллы и Фердинанда взяли Гранаду. Ее правитель Абу-Абдаллах (Боабдиль испанских хроник) в замке Альхамбре подписал акт капитуляции, условия которой вскоре были вероломно нарушены Изабеллой и Фердинандом, за свое изуверское рвение получивших от папы Александра VI в 1493 году титул «католических королей».