Для человека действия, подобного Эль-Кано, тюремное заключение было бы непереносимо. Он был слишком хорошо известен в Гипускоа и не рискнул искать убежища там, а предпочел скрываться в многолюдной Севилье, где скорее мог остаться незамеченным. К тому же он, несомненно, знал, что люди, ведающие набором корабельных команд, обычно не слишком интересовались прошлым тех, кто предлагал им свои услуги. Даже если бы вербовщикам стали известны его недоразумения с законом, в таком порту, как Севилья, гораздо большую роль сыграл бы тот факт, что в прошлом он командовал кораблем. Судовладельцы прекрасно понимали, что излишняя щепетильность неизбежно лишит их многих превосходных моряков. Вот почему Эль-Кано позже мог завербоваться в экспедицию Магеллана.
Между годом рождения Эль-Кано и тем годом, когда он завербовался во флотилию Магеллана, в истории мореплавания произошли четыре события, полностью изменившие географию известного тогда мира. В 1487 году Бартоломеу Диаш нашел «конец» Африки, проник в область «добрых западных ветров», помогших португальским кораблям достичь устья Большой Рыбной реки[44], открыл мыс Доброй Надежды и указал путь в Индийский океан; в 1492 году Христофор Колумб пересек Атлантический океан и открыл Кубу и Гаити; пять лет спустя Васко да Гама, завершив то, что начал Диаш, привел португальские корабли в Индию, а в 1513 году Васко Нуньес де Бальбоа увидел Тихий океан. Эль-Кано же было суждено, завершив путешествие, задуманное и предпринятое Магелланом, на практике доказать, что Земля имеет шаровидную форму.
Годы после возвращения Эль-Кано из походов в Оран и Триполи и до назначения его в 1518 году на один из кораблей Магеллана были решающими для двух величайших морских держав тогдашнего мира — Португалии и Испании. Португалия, отрезанная от остальной Европы могущественной соседкой, была вынуждена возложить все свои надежды на море. В отличие от испанского побережья, примерно половина которого приходится на внутреннее море, побережье Португалии все обращено к океану. Такое географическое положение неминуемо должно было сделать ее морской державой. Большую роль сыграло и господствовавшее до открытия Нового Света убеждение, что между Португалией и странами Востока простирается лишь безграничный океан.
Однако открытие Америки радикальным образом изменило ситуацию. Сообщение о том, что на вполне преодолимом расстоянии от берегов Западной Европы находится большая суша, сперва породило предположение, будто достигнуты восточные берега Азии, а потом, когда эта иллюзия рухнула, возникла уверенность, что в Новом Свете должен существовать пролив, через который плывущие на запад корабли быстро достигнут стран Востока. Не прошло и десяти лет с тех пор, как Колумб впервые сошел на берег в Новом Свете, а Португалия и Испания уже принялись искать пролив, который, как считали тогда, должен был стать кратчайшим путем на Восток. Теперь, когда мавры были изгнаны из пределов Пиренейского полуострова, обе страны [45] получили возможность предпринять экспансию за морем. Век Великих географических открытий португальцы встретили той смелой предприимчивостью, которая естественна для людей, живущих на берегу океана, и вскоре был совершен один из величайших подвигов в истории мореплавания — Васко да Гама достиг Каликута.
Поиски пряностей — вот что было главной целью этих далеких плаваний. Пряности высоко ценились не только как приправы, но и как консервирующие средства. Испания во что бы то ни стало хотела принять участие в этой торговле, которая до сих пор была монополией Португалии. А единственным возможным торговым путем был морской. Путь восточных товаров по суше — до средиземноморских портов, а оттуда на венецианских или генуэзских кораблях в гавани Европы — был перерезан после падения Константинополя[46]. Средиземное море оказалось во власти турецких и берберийских пиратов и для европейских кораблей было практически закрыто. Эль-Кано во время экспедиции к северным берегам Африки достаточно насмотрелся на турецкие военные галеры и лучше многих молодых участников экспедиции Магеллана понимал, насколько важно найти «путь пряностей», который позволил бы испанцам добираться до Молукк, не опасаясь турок или португальцев.
46
М. Митчелл несколько сгущает краски. Падение в 1453 году Византии не затронуло главный путь на Восток, который шел через Египет. Венецианцы торговали с Индией и после захвата Константинополя турками. Но ни Испания, ни Португалия не могли воспользоваться этими венецианско-египетскими путями.