Ежедневно Эль-Кано проходил там мимо весовщиков, взвешивавших все — от окороков из Алькалы до пороха и пуль из его родной провинции. Когда он пересекал Ареналь и оказывался в Алькасаре, ему приходилось локтями пролагать себе путь через Баратильо, где толклись носильщики портшезов, лотошники, плуты и мошенники всех мастей и где взяточники-чиновники, стакнувшись с купцами, распродавали плоды пиратства и грабежей. Солдаты в рубцах и шрамах заигрывали с городскими красотками, а крестьяне, приехавшие в Севилью из окрестных деревень, с ухмылкой поглядывали на них; проходимцы в широкополых шляпах, забияки со свирепо закрученными усами уславливались с девушками о свидании; изящные кавалеры в колетах из серебряной парчи, держа руку на золотом эфесе шпаги, сопровождали дам, одетых по французской моде; и тут же рядом матросы, завербованные Эль-Кано, спешили к старьевщикам на Калье-де-лос-Ремендонес[60]. За Баратильо над всей этой суматохой вздымался собор, знаменующий собой торжество христианской веры. Знаменитая Хиральда[61], с которой всего за двадцать лет до этого муэдзины сзывали на молитву правоверных мусульман, теперь гудела от звона христианских колоколов; мавританская башня и католический собор стояли бок о бок, словно символы двух цивилизаций.
На другой день, после того как Эль-Кано давал в Севилье показания в пользу Магеллана, флотилии предстояло спуститься по Гвадалквивиру к Сан-Лукару[62], расположенному в устье этой реки. Уже несколько месяцев король всячески торопил отплытие, опасаясь, как бы его «дражайший брат», португальский король, не сумел воспрепятствовать экспедиции. Хотя провиант еще не был полностью погружен на корабли, флотилию следовало немедленно вывести из Севильи, где агенты дона Мануэля находили особенно благодатную почву для своих интриг. Они, по-видимому, были готовы на все. Магеллан едва не стал жертвой покушения, а кроме того, они сумели добиться отстранения его ученого товарища, Руи Фалейру. (Впрочем, большого труда это не составило: необузданный нрав Фалейру привел к тому, что король Карл назначил на его место испанца Хуана де Картахену — капитана «Сан-Антонио», самого большого из кораблей Магеллана.) Флотилию во что бы то ни стало надо было вывести из Севильи. Завершить приготовления можно было и в Сан-Лукаре.
И вот 10 августа, в день святого Лаврентия, Магеллан и двести шестьдесят пять его офицеров и матросов вошли в трианскую церковь Санта-Мария де ла Витория; там адмирал присягнул в верности своему государю и Кастилии, после чего ту же присягу принесли все его спутники. Затем капитаны поклялись в верности адмиралу. Это была торжественная и радостная церемония. Начиналось осуществление великого плана — они отправлялись на поиски пролива, который должен был открыть Испании путь к Островам Пряностей. У мола возвращения процессии ждали флагманский корабль «Тринидад» (110 тонн), «Сан-Антонио» (120 тонн), «Консепсьон» (90 тонн), «Виктория» (85 тонн) и «Сантьяго» (75 тонн). Их корпуса были ослепительно желтыми, крепкие руслени отливали черными бликами, бурые паруса блестели от ворвани, а на флагманском корабле пламенел пурпурный крест св. Иакова. Августовское солнце играло и на шелковых расшитых золотом знаменах, которые несли назад на корабли, и на богатых одеждах, в которые облеклись офицеры ради этого знаменательного дня.
60
Полное описание этого квартала Севильи в XVI веке можно найти в «El Arenal de Sevilla en la Historia y en la Literatura», а также в «Sevilla en el Imperio» Сантьяго Монтото — хрониста провинции Севилья.
61
Хиральда — минарет севильской мечети, воздвигнутый в 1184–1196 годах. После завоевания Севильи Кастилией (1248) минарет этот стал колокольней католического собора.