Впервые в жизни Эль-Кано довелось сесть на слона, «покрытого шелковой попоной», перед которым шествовало двенадцать человек, несших подарки. Эль-Кано и его спутники направились в дом первого министра раджи и убедились, что на этом «языческом острове», лежащем далеко за пределами привычного им мира, существуют удобства и роскошь, какие нелегко было бы отыскать даже в самой Испании, не говоря уже об условиях жизни на их обветшавших и потрепанных кораблях. В эту ночь они впервые после почти двухлетнего плавания наслаждались сном «на шелковых матрасах, набитых хлопком, и на простынях из камбейского полотна».
На следующий день Хуан-Себастьян и его друзья вновь взобрались на слонов и поехали во дворец раджи; там они вошли в увешанный шелками парадный зал, «в глубине которого было большое окно, закрытое парчовым занавесом, — рассказывает Пигафетта. — Когда занавес отдернули, мы увидели, что раджа сидит у стола и жует бетель, а рядом с ним — его маленький сын». Вручение даров оказалось далеко не таким простым делом, как на Филиппинах. Приблизиться к радже Борнео можно было, только выполнив требования чрезвычайно сложного этикета, и гостей предупредили, что, кланяясь ему, они должны прежде сложить ладони вместе и поднять их высоко над головой. Потом следовало поднять одну ногу, затем другую, поцеловать свои руки и почтительно протянуть их в сторону властелина. Церемония же передачи слов приветствия радже через целую цепочку придворных, последний из которых сообщал их своему господину через переговорную трубку, вделанную в стену возле трона, по сообщению современного летописца[81], чуть было не рассмешила даже сдержанных испанцев.
Однако им вряд ли хотелось смеяться при мысли о том, какими ничтожными должны показаться их дары по сравнению с золотом, серебром, драгоценными камнями, парчой и шелками, украшавшими этот дворец. Даже в доме министра угощение им подавали на золоте и прекраснейшем фарфоре, а теперь они собирались преподнести самому радже почти точно такие же подарки, какими обходились, имея дело с полудикарями на Филиппинских островах. И действительно, раджа даже не потрудился скрыть свое безразличие к подаркам и, когда их ему подавали, только чуть наклонял голову в знак благодарности. Впрочем, испанцы все же осуществили свою главную цель: Эль-Кано и его товарищи от имени Кастилии заключили дружественный договор с Брунеем и добились торговых привилегий. Затем им подали «легкую закуску с гвоздикой и корицей, после чего занавес был задернут и окно закрылось». Аудиенция окончилась.
Гости были раздосадованы, что им не показали гордость сказочной сокровищницы раджи — «две жемчужины величиной с куриное яйцо и такой совершенной округлой формы, что поставить их на столе так, чтобы они не покатились, никак не удается». Однако Эль-Кано и его спутники утешились, когда вернулись в дом первого министра: там их ждало угощение, воздать должное которому способны только моряки, измученные долгой голодовкой и цингой. «Нам подавали, — рассказывает Пигафетта, — всевозможные мясные кушанья — телятину, каплунов, кур, павлинов — и всякие другие, а кроме того, рыбу разных сортов, так что одних этих блюд было тридцать, а то и тридцать два. Мы ужинали, сидя на земле на пальмовой циновке; каждый глоток пищи мы запивали рисовой водкой из маленьких фарфоровых чашечек величиной не больше яйца. Ложки были похожи на наши, но сделаны они были из золота».
После этих райских трапез Эль-Кано пришлось взяться за неприятную работу — нужно было проконопатить корабль. «Виктория» дала течь, еще не добравшись до Борнео, и теперь ее штурману предстояло заняться ремонтом. Замена сгнивших шпангоутов оказалась нелегкой задачей, так как почти все его люди были босы, а землю в лесу усеивали колючки и шипы. Ремонт длился три недели, и все это время испанские корабли стояли у берегов Борнео, так как их отношения с правителем острова оставались дружественными. Однако к концу июля капитан-генерал Карвалью заподозрил недоброе, заметив, что в гавани вдруг появилось множество джонок. Раджа, который действительно подумывал захватить испанские суда, убедился, что застать чужеземцев врасплох ему не удастся, и попробовал прибегнуть к хитрости. Он решил заманить на берег и похитить маленького сына Карвалью, которого тот взял с собой из Бразилии (ребенка этого родила во время одного из предыдущих плаваний капитан-генерала его любовница-индианка). Раджа надеялся таким способом заманить в Бруней большой отряд испанцев, который, по его расчетам, должен был отправиться на выручку мальчика. И вот он послал сказать Карвалью, что его маленький сын очень хочет познакомиться с сыном капитан-генерала — так не пришлет ли он ребенка к нему во дворец?