Испанцам для ремонта кораблей необходим был воск, и поэтому Карвалью согласился на просьбу раджи, но из предосторожности послал мальчика под охраной Эль-Кано[82], а также альгвасила Гомеса де Эспиносы и еще двух человек. Однако мальчик и двое из сопровождавших его людей были схвачены; освободить их Эль-Кано и Эспиносе не удалось, но сами они все же сумели вернуться на корабли. Их трехдневное отсутствие очень встревожило остальных испанцев. Ведь после гибели на Себу значительного числа офицеров потеря такого опытного моряка, как Эль-Кано, была делом серьезным, а тем более теперь, когда стало ясно, что Карвалью оказался никуда не годным начальником. Поэтому благополучное возвращение Эль-Кано обрадовало всех (Эспиноса был солдатом, а не моряком, и хотя позже он был выбран командующим, это объяснялось другими соображениями). Так судьба вновь спасла Хуана-Себастьяна от роковой случайности, которая могла бы воспрепятствовать его будущему триумфу.
31 июля 1521 года «Тринидад» и «Виктория» покинули Борнео. Радже не удалось осуществить свой план: ни один человек не сошел на берег, чтобы сделать попытку освободить пленников. Но и Карвалью не сумел добиться выдачи своего сына, хотя он захватил джонку начальника дворцовой стражи, оставив этого последнего у себя на корабле в качестве заложника. Пиратские замашки капитан-генерала, его нежелание соблюдать некоторые правила, установленные Магелланом, возбудили сильное недовольство среди офицеров; поведение же Карвалью после ухода с Борнео настолько их разъярило, что они отстранили его от командования. Благодаря более позднему свидетельству Хуана-Баутиста Пунсороля, штурмана «Тринидада», нам известно, что Карвалью был низложен единогласно и что Эль-Кано принимал в этом деятельное участие, о чем Пунсороль специально упоминает[83]. В докладе, который Хуан-Себастьян позже послал королю, он заявил, что Карвалью «заботился о собственных выгодах, а не о выгодах его величества». Теперь командующим был выбран Гомес де Эспиноса, а Эль-Кано стал капитаном «Виктории».
Ни одно из тогдашних описаний этого плавания нг проливает света на взаимоотношения Эспиносы и Эль-Кано; однако, давая показания королевской комиссии, Эль-Кано заявил, что Магеллан подкупил Эспиносу, чтобы тот во время мятежа в бухте Сан-Хулиан убил первого капитана «Виктории». Подобное утверждение независимо от того, верил в это сам Эль-Кано или нет, позволяет заключить, что Хуан-Себастьян не питал к Эспиносе дружеских чувств. Пиратство, ставшее обычным при Карвалью, продолжалось и при Эспиносе, а корабли, как и прежде, блуждали от острова к острову. Только 6 ноября 1521 года, через шесть с лишком месяцев после смерти Магеллана, два последних корабля флотилии наконец добрались до Молукк. Там, на острове Тидоре, их с видимым удовольствием принял местный раджа, который, хотя и верил в знамения небесных светил, предвещавшие прибытие «людей из дальней страны», был тем не менее весьма практичным правителем и очень заботился о расширении своей торговли. Кроме того, он был не прочь заручиться покровительством Кастилии, которая обещала стать могучей соперницей Португалии в Восточных Индиях, тем более что совсем недавно по его наущению было убито несколько португальцев, в том числе и друг Магеллана Франсишку Серран (в отличие от Магеллана он остался на португальской службе). Опасаясь, что Португалия с ним за это рассчитается, правитель Тидоре искренне обрадовался появлению посланцев Кастилии. Поэтому он сам посетил испанские корабли, поразив своих гостей великолепием наряда — шитой золотом рубашкой и шелковым головным убором, «похожим на митру». И к испанским подаркам он отнесся совсем не так, как правитель Борнео: если тот выразил недвусмысленное презрение, то раджа Тидоре умолял Эль-Кано и Эспиносу ничего ему больше не дарить, ибо у него «нет ничего, что могло бы стать даром, достойным их короля, — разве что он пошлет ему самого себя». Испанским капитанам не пришлось уговаривать раджу, чтобы он признал себя вассалом Кастилии, — он сам дал им письма к императору, в которых не только выражал горячее желание признать Карла V своим сюзереном, но и умолял прислать в его страну кастильцев. Некоторые из его соседей-раджей просили также, чтобы им прислали священников для наставления их в христианской вере. Послов к пришельцам отправили даже правители нескольких малых островов, подчинявшихся Тернате, оплоту Португалии на Молукках.
82
Herrera. Historia General de los hechos de los Castellanos en las Islas y Tierrafirme del Mar Océano, Déc. II, Lib. IV. См. также рассказ об этом плавании Хинеса де Мафры.
83
Из письма Пунсороля неизвестному лицу. См. Eugen Gelciçh. Zwei Briefe tiber die Maghallanische Weltumseglung. Wien, 1889, p.p. 7–8.