Как бы то ни было, факт остается фактом: спутники Хуана-Себастьяна настолько ему доверяли, что выбрали его не только капитаном, но и казначеем. Это была очень важная должность: по королевскому приказу все торговые сделки с туземцами полагалось совершать в присутствии казначея и тщательно заносить в корабельные книги. Все гири и весы корабля находились теперь в ведении Эль-Кано.
Как-то на Тиморе Эль-Кано был вынужден насильно задержать на «Виктории» посетившего ее вождя до тех пор, пока этот последний не согласился понизить неслыханную цену, которую он заломил за продовольствие; едва припасы были доставлены на борт, Эль-Кано уплатил вождю их полную стоимость товарами, и тот удалился, очень довольный[90]. Как мы видим, такое поведение сильно отличалось от пиратских замашек Карвалью и Эспиносы.
На Пигафетту Эль-Кано возложил довольно щекотливую миссию: единолично установить торговые отношения с Тимором — островом, внутренние области которого, по слухам, были населены людоедами. Практичный капитан-баск больше интересовался отчетом об удачных переговорах, проведенных его посланным, чем описанием обитателей Тимора, о которых романтичный итальянец сообщил, что они «носят в ушах либо золотые колечки с шелковыми кисточками, либо выдолбленные тыквы, а на руки по локоть нанизывают золотые и медные браслеты». На шеях тиморцев сверкали круглые золотые пластинки, но, кроме этих украшений да гребней в волосах, на мужчинах не было надето ничего.
Ни на Тиморе, ни на остальных островах, куда заходила «Виктория» после Тидоре, Эль-Кано и его спутники, по-видимому, не принимали участия в пиршествах — во всяком случае об этом нет никаких упоминаний. Того, что случилось на Себу, было достаточно, чтобы командир экспедиции запретил посещать какие бы то ни было празднества. (На Борнео сам Эль-Кано отправился на пиртолько потому, что Бруней был относительно цивилизованным государством, и Хуан-Себастьян сразу это понял.) На островах Молуккского моря, которые «Виктория» посещала после Тидоре, всяческие яды были в столь же большом ходу, как и на Филиппинах. Там, на Бохоле, у берегов которого был сожжен первый корабль Эль-Кано «Консепсьон», европейцам рассказывали про траву, столь смертоносную, что ее косили всегда с наветренной стороны — даже ветер, проносясь над ней, становился ядовитым. Слышали они и о том, что туземцы держат в ящиках каких-то ящериц и собирают их слюну, чтобы изготовлять смертоносную отраву, которую легко подмешать в пищу и в питье. Да и сами островитяне с такой опаской относились к приглашениям на пир, что часто заранее глотали личинок, которые считались противоядием.
Тимор был последним островом, который посетила «Виктория», прежде чем покинуть похожий на лабиринт архипелаг, куда ее привели поиски пряностей. Взяв 11 февраля курс на запад-юго-запад, чтобы избежать португальцев на Суматре, Эль-Кано придерживался этого курса до 2 марта, когда несколько изменил направление. Затем, убедившись в значительном магнитном склонении компаса, он снова лег на первоначальный курс и достиг 35° 52' ю. ш., но тут буря принудила его повернуть на юго-восток. В это время он подобно всем морякам своей эпохи испытывал большие трудности из-за того, что не мог точно определить широту. Высота солнца в полдень измерялась с помощью квадранта, но этот инструмент и в более поздние времена часто давал неточные результаты. Навигатор, проделав измерения, вычислял затем свою широту с помощью таблиц солнечного склонения. «Режим Солнца» Мартина Бехайма (упростившего астролябию) представлял собой значительный прогресс по сравнению с прежними «правилами», но должно было пройти еще двести лет, прежде чем для определения широты был применен первый секстан современного типа. Кроме астролябии Эль-Кано пользовался таблицами склонения в «Liber Directionum de Regiomontanus»[91], служившими основным справочником и Магеллану. Были у него и таблицы Авраама Закуто, знаменитого еврея-астронома, который определил угол наклона эклиптики, с тех пор принятый повсеместно. Эти таблицы одолжил ему Андрес де Сан-Мартин, кормчий «Тринидада», незадолго до своей гибели на Себу. Для определения долготы Эль-Кано мог прибегать к так называемому лунному методу, описанному в «Эфемеридах» и требовавшему измерения углового расстояния между Луной и какой-либо звездой, но истинное положение этих светил еще не было в те дни известно навигаторам, так что толку от этого метода было мало. Даже если бы капитан «Виктории» рискнул следовать обычным португальским путем, положение его осталось бы нелегким, так как карт этого пути у него не было.
90
См. также Casimiro de Gomez Ortega. Resumen Histórico del Primer Vie ge hecho alredador del Mundo, p. 45,
91
Немецкий космограф Иоганн Мюллер (1436–1476) — уроженец Кенигсберга во Франконии (латинское название этого города Региомонтанус стало вторым именем ученого) — составил за период с 1475 по 1506 год таблицы эфемерид — видимого положения на небесной сфере Солнца, Луны и планет на каждый день Эти таблицы входили в «Líber Directionum» — «Путеводную книгу» Мюллера, которая стала необходимым справочником для капитанов и кормчих. Аналогичные таблицы составил в те же времена испанский еврей Авраам Закуто.