Следует ди считать, что обвинения против Магеллана несколько снижают то общее впечатление искренности, которое создается благодаря правдивости ответов Эль-Кано на большинство остальных вопросов? Напомним, что его письмо императору из Сан-Лукара содержит несколько удивительных несообразностей, тем более странных, что в своем завещании Эль-Кано предстает перед нами как человек, педантичный даже в мелочах; конечно, как мы уже говорили выше, ошибки эти могли объясняться огромной физической и душевной усталостью, которую он тогда испытывал. Иных фактов, которые пролили бы свет на этот вопрос, у нас нет, и, если мы хотим сохранить объективность, нам следует воздержаться от каких-либо окончательных выводов.
Эль-Кано сообщил также конкретные данные о местоположении пролива и пути, проделанном «Викторией». Ими воспользовался королевский картограф Нуно Гарсия для своей планисферы, превосходно выполненной на тонком пергаменте и богато раззолоченной. Он работал над ней в Вальядолиде[111]. По предписанию императора от 22 октября все относящиеся к плаванию документы, находившиеся как у Эль-Кано, так и в Торговой палате, были переданы членам комиссии.
Это вновь возвращает пас к важной проблеме: вел ли Хуан-Себастьян дневник на протяжении трех лет плавания? В своем «Descripción geográfica у derrotero de la Región Austral Magallanica» капитан Франсиско де Сейхас-и-Лоберо ссылается на какие-то записи Эль-Кано. Однако историк Овьедо[112], в чьей хронике, посвященной этому плаванию, мы находим несомненные доказательства блистательной памяти Эль-Кано, ни разу не упоминает никаких дневников, а говорит лишь, что его рассказ об экспедиции опирается на сведения, полученные от Эль-Кано. Поскольку он неоднократно ссылается на то, что сам слышал от Хуана-Себастьяна[113] (с которым он неоднократно виделся в Вальядолиде), то вывод может быть только один: все эти «сведения» были устными.
С другой стороны, в показаниях Эль-Кано мы читаем, что при жизни Магеллана он не осмеливался вести записи, но что после смерти адмирала аккуратно записывал все сделки. Возможно, Эль-Кано имеет в виду только записи о торговых операциях с туземцами. Он сообщил комиссии, что часть его записей находится у него, а остальное он передал королевскому секретарю Самано. В этом случае не исключена возможность, что Карл V приказал Самано уничтожить подобный дневник, так как он содержал доказательства огромной протяженности Тихого океана, которые сыграли бы на руку португальцам, стремившимся опровергнуть претензии испанцев на Молуккские острова. Самано был основателем рода маркизов Вальевенасар в Санто-Доминго-де-ла-Кальсада. Впоследствии этот маркизат слился с маркизатом Вальверде. И есть еще надежда, что новые поиски в архивах семейства Вальверде могут привести к находке этого документа.
Однако кажется маловероятным, что такой педантичный человек, каким предстает перед нами в своем завещании Эль-Кано, не забывший указать в перечне своего имущества латинский альманах и астрологический трактат, никогда и нигде не упомянул бы о своем дневнике, существуй этот дневник в действительности. Если же он все-таки существовал, то его утрата тем печальнее, что до сих пор не удалось найти ни одного документа, связанного с первой экспедицией к Островам Пряностей, который принадлежал бы перу Эль-Кано помимо его письма императору. Никаких его бумаг, кроме завещания, не уцелело и после его рокового плавания с Лоайсой, когда была предпринята вторая попытка добраться до этих островов. Все его бумаги погибли либо с его собственным кораблем, либо с флагманом, на который он затем перешел, а может быть, и попали в руки португальцев.
Среди всех этих хлопот, связанных с предъявлением всяческих документов и с ответами на многочисленные вопросы в присутствии алькальда Вальядолида, Эль-Кано после трех лет, проведенных в море, естественно, нуждался в каком-то отвлечении. В этом ему помогла некая дама, Мария де Видауретта. (Эта баскская фамилия и теперь еще часто встречается в Вальядолиде, лежащем в самом сердце Кастилии[114].) Она стала матерью его внебрачной и единственной дочери. Распоряжения относительно этой дочери, которые мы находим в завещании Эль-Кано, ясно показывают, насколько он был убежден, что воспитание девочки нельзя доверить ее матери. Он указывает, что в четырехлетием возрасте дочь должна быть разлучена с матерью и отправлена в Гетарию, где останется до замужества. Выйти замуж она может только с разрешения его душеприказчика, а в случае ослушания лишается своей доли наследства.
111
К сожалению, сохранилась лишь часть этой карты, и находится она не в Вальядолиде, а в Королевской библиотеке в Турине, уроженцем которого был Нуно Гарсия.
112
Овьедо-и-Вальдес, Гонсало-Фернандес (1478–1557) — видный испанский хронист, автор многотомной «Всеобщей и естественной истории Западных Индий», в которой он использовал многочисленные свидетельства участников заморских экспедиций конца XV и начала XVI века.
114
Первая фамилия, которая бросилась в глаза автору настоящей книги при выходе из здания вальядолидского вокзала, была «Видауретта».