В Ла-Корунье Эль-Кано продолжает снаряжать флотилию. В нее, как мы уже упоминали, входило семь кораблей — на два больше, чем во флотилию Магеллана. Флагманом была «Санта-Мария-де-ла-Виктория» (300 тонн), которой командовал Лоайса — впоследствии она затонула у Тидоре; «Санти-Спиритусом» (200 тонн) командовал Эль-Кано — этому кораблю предстояло затонуть в Магеллановом проливе, после чего Хуан-Себастьян перешел на флагманский корабль; «Анунсиада» (170 тонн) в дальнейшем дезертировала и пропала без вести; «Сан-Габриэль» (130 тонн) дезертировал у Магелланова пролива; «Сан-Лесмес» (86 тонн) пропал без вести; «Санта-Марии-дель-Парраль» (80 тонн) суждено было разбиться, а «Сантьяго», бригантине в пятьдесят тонн водоизмещением, предстояло после невероятных приключений достигнуть Мексики с братом Эль-Кано Очоа и под командой его зятя Гевары.
Общая численность экипажей этих кораблей составляла четыреста пятьдесят человек, среди которых было четверо участников плавания Магеллана: Эль-Кано, Бустаменте (назначенный теперь казначеем на «Санти-Спиритус»), Ганс, канонир-фламандец, и Ролдан де Арготе, канонир из Брюгге[151]. Если учесть, насколько свежи еще были в их памяти недавние страдания, нельзя не признать, что, вызвавшись участвовать в новой экспедиции, они проявили удивительное мужество. Впрочем, надежда на обогащение во втором плавании, без сомнения, была для них весьма сильным стимулом. С флотилией возвращались также трое из четырех индийцев, которые за четыре года до этого отправились на «Виктории» с Молуккских островов в Испанию. На этот раз в экспедиции не участвовало ни одного португальца.
13 мая 1525 года император подписал секретную инструкцию о том, кто должен возглавить флотилию в случае смерти Лоайсы. Его первым преемником назначался Эль-Кано[152]. Кроме того, были даны особые указания нотариусам и главному казначею флотилии: капитанам и старшим офицерам разрешалось в счет жалованья участвовать в снаряжении кораблей экспедиции за соответствующую долю будущего груза[153]. Капитаны Лоайса и Эль-Кано внесли каждый по четыреста дукатов. Поскольку Эль-Кано в то время крайне нуждался в деньгах, можно предположить, что просьба о выплате ему жалованья вперед, которую он подал как раз в те дни, отчасти объяснялась желанием получить необходимую сумму для этого взноса. Затем 18 июля он выдает в Ла-Корунье доверенность пяти лицам, в том числе Кристовалю де Аро (фактору его величества), Доминго де Эль-Кано (своему брату, священнику в Гетарии) и Родриго де Гайнсу (своему зятю), на получение всех денег, причитавшихся ему за его прежнее плавание к Молуккам, а также и тех, на которые ему даст право второе путешествие туда. Менее чем через две недели после этого он присутствовал на торжественной церемонии освящения императорского штандарта, предназначенного для флагманского корабля. Он был свидетелем того, как их капитан-генерал приносил присягу императору перед его представителем, а затем сам дал клятву верности своему государю, чью особу представлял уже Лоайса. Затем, согласно королевскому приказу, все члены экипажа исповедались и причастились.
В последний вечер их пребывания в Ла-Корунье там царило необычайное возбуждение — и не только из-за предстоящего отплытия флотилии[154], но и потому, что близился день святого Иакова, покровителя Испании. В церкви францисканского монастыря, где монахи, согласно данному обещанию, вскоре должны были возносить молитвы о благополучном плавании Эль-Кано него спутников, высокий, усыпанный драгоценными камнями алтарь ослепительно сверкал в ярком свете бесчисленных свечей. До праздника прославленного святого оставалось два дня, и все дороги вели в Компостеллу. Через Ла-Корунью проходили паломники, обитавшие в ущельях, прорытых реками, которые впадают в море к северу от города, а также жителей Седейры и Эль-Фероля, чьи ноги уже покрылись волдырями и ссадинами от долгой ходьбы по каменистым дорогам. Бристольские корабли привозили в Ла-Корунью паломников из Англии, но если этим последним приходилось меньше натирать ноги, зато они терпели много неудобств в Бискайском заливе, неприветливо встречавшем их маленькие суденышки. И, высаживаясь в главном порту Галисии, они не сразу находили в себе силы, для того чтобы отправиться дальше пешком в Компостеллу. Остроконечные колпаки паломников были украшены ракушками и агатовыми фигурками святых, свидетельствовавшими о прежних посещениях национальной испанской святыни; постукивая посохами по булыжнику, они спускались по узким проулкам к Эль-Парроте, где у причала стояли корабли Лоайсы. Там, прежде чем отправиться в утомительный путь по южной дороге, они подкреплялись у прилавков, на которых дымились в мисках кальдо гальего — горячий суп из капусты, обжаренной в смальце либо в оливковом масле, или пульпо — вареный кальмар, или кальос — мелко нарубленные потроха, сдобренные оливковым маслом и чесноком. Те же, кто был побогаче, могли утолить голод ломтями жареной свинины и лакон кон грелос — свиными ножками с пахучими листьями молодого турнепса.
151
Кампанья-де-Ролдан, гора высотой 2780 футов на берегу Магелланова пролива, названа в его честь. Он был среди тех, кого взяли в плен на островах Зеленого Мыса.
154
Картина Уранги, изображающая это событие, находится в гипускоанской палате Депутации в Сан-Себастьяне.