Касаясь последующих событий, Мейрин Митчелл не мало места уделяет мятежу, вспыхнувшему на кораблях флотилии в бухте Сан-Хулиан. В известной мере она оправдывает поведение Эль-Кано — участника этого бунта. Действительно, в сан-хулианских событиях Эль-Кано играл второстепенную роль, выполняя указания организаторов мятежа, которые были его непосредственными начальниками Однако вряд ли справедливо мнение автора, будто эти главные смутьяны, выступая против Магеллана, стремились прежде всего к точному выполнению королевских инструкций.
Магеллан, не обнаружив пролива в сороковых широтах, принял решение идти дальше на юг, решение смелое и мудрое. Его же противники, ссылаясь на тот пункт инструкций, в котором шла речь о поисках пролива на 40° ю. ш., заявили, что, следуя дальше к югу, Магеллан нарушает указания его величества, и предлагали возвратиться в Испанию, не предпринимая дальнейших поисков пролива. И только железная воля и неумолимая настойчивость Магеллана спасли экспедицию от позорного провала.
Зачинщики мятежа — Гаспар де Кесада и Хуан де Картахена — подобно большинству мореплавателей и конкистадоров XVI века были способны и на героические подвиги, и на черную измену, да и у самого Эль-Кано отвага и мужество сочетались с расчетливостью торгаша и с тщеславием худородного гипускоанского идальго. Тут ни прибавить, на убавить, и нет смысла вытравлять темные пятна в биографии этих типичных сыновей своего времени.
Магеллан нашел пролив, который напрасно искали все его предшественники, он провел через него свою флотилию, он совершил беспримерный переход через Тихий океан.
На острове Матан, одном из бесчисленных островов Филиппинского архипелага, Магеллан погиб в стычке с местными обитателями. Обезглавленная экспедиция дошла, однако, до Молуккских островов, и на острове Тидоре, родине мускатных орехов, которые на вес золота ценились в Европе, начался второй, заключительный этап великого путешествия.
Капитан «Виктории» Хуан Себастьян Эль-Кано совершил переход через два океана и завершил первое в истории кругосветное плавание.
Как ни велика заслуга Эль-Кано, который вел потрепанный бурями корабль, через моря «ревущих» сороковых широт, наперед зная, что ему заказаны любые гавани, ибо на яванских, цейлонских и африканских берегах хозяйничали португальцы, все же но своему значению этот переход несравним с первым, дофилиппинским этаном кругосветного плавания.
Магеллан не только открыл сквозной проход в Тихий океан, но и провел свои корабли через это необъятное и совершенно неведомое водное пространство.
Эль-Кано шел от Тидоре к Сан-Лукару-де-Баррамеде морским путем, уже освоенным португальцами. Мейрин Митчелл сомневается: избрал ли бы, возвращаясь в Испанию, этот маршрут Магеллан? Она полагает, что Магеллан мог бы предпочесть переходу через Индийский и Атлантический океаны вторичное пересечение Тихого океана, на этот раз не с востока на запад, а с запада на восток, и тогда земной шар не удалось бы обойти вокруг.
Бесполезно судить и гадать о возможных решениях человека, который погиб в канун свершения своих сокровенных замыслов. Но вряд ли, однако, Магеллан подобно капитану «Тринидада» Гонсало Гомесу де Эспиносе повел бы свои корабли на восток. Ведь именно Магеллан открыл, что в тропических широтах южной половины Тихого океана течения и стойкие юго-восточные пассаты благоприятны для плавания в западном направлении, но создают огромные трудности для продвижения на восток. Трудно согласиться и с основанным на «анкетных данных» заключением Мейрин Митчелл, будто Эль-Кано был «несравненно более умелым и опытным моряком, чем Магеллан». Митчелл полагает, что юность Магеллана прошла в «походах на суше», но ведь Магеллан с 1505 по 1513 год участвовал во всех важнейших морских битвах, которые португальцы вели в индийских водах, и опыт вождения кораблей он приобрел в экспедициях, которыми руководили лучшие флотоводцы Португалии.
Истины ради, Мейрин Митчелл не стоило бы допускать подобные сопоставления, в которых и не нуждается главный герой ее книги.
Содержательное и правдивое описание плавания «Виктории» и главы, посвященные экспедиции Лоайсы, убедительно свидетельствуют, что Хуан Себастьян Эль-Кано был одним из наиболее выдающихся мореплавателей века великих открытий.
Нельзя, кстати, не отметить, что «благодарный» король и его услужливые чиновники уже после смерти Эль-Кано сделали все возможное, чтобы предать забвению его имя и пустить по миру его родственников. Испанские власти аннулировали завещание Эль-Кано, лишили его престарелую мать наследства, оставленного ей сыном. Тяжба родичей Эль-Кано с испанской короной продолжалась сорок один год, и неизвестно, удалось ли наследнику великого мореплавателя получить то вознаграждение, которое причиталось Эль-Кано за его подвиги.