— Там все течет, как вода, — сказала Анна. — Если попробовать вылезать, сразу получается обвал.
— Надо встать ближе к стене, — предложил Манкевич. Мы выстроились у стены. Пирамида получилась прочнее, и продержалась гораздо дольше, но закончилось все снова обвалом. Так повторилось несколько раз, пока мы окончательно не выбились из сил.
— Перекур! — объявил Иван и рухнул на каменную кучу. Я с фонариком пошел вдоль стен, ощупывая лучом каждый сантиметр, не найдется ли каких-либо зацепок. Стены были гладкими, словно специально отполированными. Иван не унывал:
— А сколько сейчас стоит золото? А, пан Манкевич?
— Не знаю, — раздраженно произнес Манкевич. — Я не торгую золотом.
— Да ладно! — воскликнул Ваня. — Поди, каждую ночь пересчитывали, прикидывали, куда пристроить золотишко. А что, я бы тоже прикидывал! Любой бы прикидывал!
— Вы думаете, что золото уже у вас, а его нет, — заметил Манкевич. — Никто не знает, где оно.
— Либетрау знает, — сказал Ваня. — Он его перепрятал.
— Либетрау — сумасшедший.
— Мы сами сумасшедшие, потому что сидим здесь. Давайте выбираться.
Ваня легко вскочил на ноги и встал, упершись руками в стену обрыва. Я полез к нему на загривок. Новая попытка снова закончилась шумным падением. Потом еще одна, и еще.
Анна настояла на том, чтобы стать третьей в пирамиде, а Манкевичу лезть наверх. Манкевичу тоже не удалось зацепиться. Это падение оказалось особенно болезненным, Манкевич угодил Ване ногою в лицо. Ваня обрушился на него с руганью, ему казалось, что поляк сделал это специально. Манкевич обвинил Ваню в том, что он не может твердо устоять на ногах и раскачивает пирамиду. В следующий раз Манкевич встал вниз, а наверх полез Ваня — опять ничего не вышло.
Тем временем вода достигла верхушки кучи, в пещере больше не осталось сухого места.
— Сколько у нас есть еще времени? — спросила Анна. — Час? Два?
— Час от силы, — мрачно прикинул Ваня.
— Может, они все-таки вернутся? — предположил я. — Индейцы, или сам Леон. Зачем они все это устроили? Хотели бы нас убить, давно убили бы. В джунглях это проще простого…
— Это самый лучший способ, — сказал Манкевич, — В этой пещере все будет выглядеть, как несчастный случай.
Каждому из нас потребовалось время, чтобы представить себе то, что имел в виду Манкевич. Первой нарушила тишину Анна. Она всхлипнула и запричитала по-польски. Я легонько приобнял ее за плечо.
— Не переживай, прорвемся.
— Как? — спросила Анна.
— Как-нибудь, — ответил я.
— Чудес не бывает, — сказала девушка.
— А вот и неправда, бывают, — возразил я и рассказал историю про снег, который тропической ночью посреди океана покрыл палубу нашего траулера просто потому, что я сильно соскучился по дому и захотел увидеть снег.
— Вот уж чудо так чудо! — хмыкнул Иван. — Я удивляюсь, кого нынче в институты набирают! Не напомните мне, господин ученый, как полностью наше с вами научное судно называется?
— СРТМ «Эклиптика».
— СРТМ — что такое?
— Средний рыболовный траулер.
— А «М»?
— «Морозильник».
— Молодец! — похвалил меня Ваня, в трудные моменты он всегда становился многословным и язвительным. — Анна, у тебя дома холодильник есть? В морозилке лед образуется? Иногда слишком много, да? Так, что пельмени больше не влазят. Нет? Не бывает такого? Эх, Европа! Так вот, объясняю. Наши доблестные рефмеханики чересчур раскочегарили свою установку, так что в холодильниках образовалось слишком много изморози. Чтобы не получить от капитана по шапке, они ночью эту изморозь, которая при богатом воображении сойдет и за снег, тихонько соскоблили и раскидали по палубе, чтобы быстрее растаяла. Вот и все чудеса!
Я хотел было рассказать про снег во время нашего с Хосе выхода в море, но Иван мне не дал, он болтал без перерыва.