И название. Название я придумала чудное. «Любовь, побеждающая климакс». А? Каково? Лихо закручено? Почему климакс, спросите вы. Судите сами: ведь в средние века метро не было? Не было. И машин. Тоже не было. И поездов. И самолетов. Значит, Рогнеда потащилась в крестовый поход пешком и топала до Земли обетованной лет тридцать, а то и больше. Вот так-то. И только любовь Ондржха спасла ее от хронического климакса, который уже простирал над ней свои когти. В этом месте моего рассказа Мышка задумалась и сказала, что, по ее мнению, климакс непобедим, вы уж ей, Мышке, поверьте, она, Мышка, в медицинском смысле очень подкована. А мы с Муркой ничего не сказали. Потому что до климакса нам еще далеко.
А теперь догадайтесь, как начинался мой роман. Правильно. «Занималось неприглядное утро».
Роман я написала с опережением графика, ровно за одиннадцать дней. Шестьсот страниц убористым почерком. Хотела собственноручно сделать рисунки и даже набросала пару мордашек, но Красавец Мужчина пресек мои художественные позывы. Увидав мордашки, он непроизвольно закрыл глаза руками, и лишь осторожное выглядывание из-за пальцев помогло ему адаптироваться к действительности.
— Вы знаете, — мягко сказал он и взял меня за руку. — Пишете вы лучше, чем рисуете. Не будем портить впечатление.
И мы не стали портить впечатление. Потому что впечатление — это такая штука, испортить его легче легкого, особенно когда оно и так не очень.
Так закрутился железный маховик моей литературной карьеры. Роман «Любовь, побеждающая климакс» был издан тиражом 100 тысяч экземпляров в глянцевой обложке с голой Рогнедой в багровых тонах. Когда я поинтересовалась у Красавца Мужчины, почему Рогнеда выглядит как вареный рак, не было ли у нее случайно солнечного удара, может, она плохо переносит солнце, может, не надо было отправлять ее в пустыню, может, лучше было бы оставить ее дома, в лесу, среди муравьев? Так вот, когда я задала ему эти прямые вопросы, Красавец Мужчина тяжело вздохнул и ответил, что оборудование у них в типографии старое и поэтому цветоделение сильно нарушено, а если уж быть до конца честным, то им надо было оприходовать запас багровой краски, которая два года валялась на складе и уже начала подсыхать.
— О! — сказала я, сраженная наповал его откровенностью. — А как же читатель?
— А что читатель? — не понял Красавец Мужчина.
— Ну... не испугается?
— Ах, вот вы о чем! — вскричал Красавец Мужчина, захохотал и даже руками замахал, дескать, ну, вы и шутница! — Ну что вы! Нашего читателя испугать не так просто! Он ко всему привык.
— И что, вы полагаете, тираж разойдется, несмотря на эту переваренную креветку? — продолжала я допытываться.
— Ну конечно, разойдется! Еще как разойдется! Еще попросят!
Я не была уверена, что попросят еще. Более того, я была уверена, что еще точно не попросят, а, напротив, в ультимативной форме потребуют возврата денег. Меня это очень беспокоило. Я даже перестала спать по ночам. Лежала, глазела в потолок и составляла план действий. План был такой. Мобилизовать всех родных и друзей, чтобы они ходили по книжным магазинам и создавали вокруг моей бедной Рогнеды повышенный читательский ажиотаж. Они должны были подходить к полке, брать в руки книгу и громко говорить: «Ах, что за прелесть эта Рогнеда! — и, обращаясь к какому-нибудь ничего не подозревающему читателю: — Вы еще не читали? Нет? Ну что же вы! Каждый культурный человек должен хоть раз в жизни прочесть эту книгу!» Большой Интеллектуал в этом плане не фигурировал. После выхода моего романа он окончательно слетел с катушек. Ходил по соседям, везде подсаживался к столу, пил чай, а то и кой-чего покрепче и, закатывая глаза, громко говорил: «Вы знаете, как трудно жить с настоящим писателем!» Тщеславие его губило.
Итак, я собрала оставшихся в живых друзей и раздала им задания. Мышка должна была нахваливать Рогнеду. Колян с Викентьевной — тайком перекладывать книги на самые видные места. А мама — каждый день наведываться в книжный магазин «Москва» и скупать все имеющиеся в наличии экземпляры. За маму я особенно волновалась. Все-таки пожилая женщина, может не выдержать нервного напряжения. Поэтому в день ее первого выхода я отправилась следом за ней, спряталась за стеллаж и стала наблюдать. Мама четким шагом бывалого солдата подошла к полке, взяла пять штук Рогнеды и отправилась к кассе. На кассе она потребовала, чтобы ей выдали еще пять штук.