– Как ты это делаешь? – не переставал удивляться и восхищаться Элайджи.
– Она их дрессирует, – засмеялась Невиэль, вошедшая в комнату.
– Хватит баловаться, мне совсем ничего не видно, – властным голосом отозвался Сайлас, и светлячки мигом бросились обратно в бутон. – Алексус, подай мне свежей пыльцы, – продолжил он более мягко.
Алекса взяла небольшую посудину и зачерпнула пыльцу из огромного цветка, что рос в углу комнаты.
– Пыльца – и в пустыне пыльца, – отметил Сайлас, сделав пару глотков. – Держи, – протянул он посудину с пыльцой Элайджи. – Это полезно для крыльев.
От этих слов Элайджи даже закашлял.
– Спасибо, – неуверенно сказал он, поглядывая на Алексу.
Да, пыльца была действительно неописуемо вкусной. Элайджи всмотрелся в пейзаж на картине, над которой летало несколько светлячков.
– Вот настоящая дрессировка, – усмехнулся Сайлас и капнул несколько капель пыльцы на подоконник, на которые мгновенно накинулись крохотные светящиеся создания.
– Тебя интересует живопись? – обратился он к Элайджи.
– Да… вернее, нет… то есть я хотел сказать, что вы очень красиво рисуете.
– Вот посмотри, что ты здесь видишь? – спросил Сайлас.
– Я вижу дворец, красивый пейзаж вокруг…
– Смотри внимательней, – перебил его эльф.
Элайджи отвел взгляд от замка и охватил всю картину целиком.
– Радуга! – вдруг выпалил он.
– Правильно! – аж подпрыгнул от радости Сайлас. – Я рисую радугу, хотя самой радуги на моей картине нет. Но всмотревшись повнимательнее в картину в целом, можно ее увидеть.
– Как это у вас получается? – удивился Элайджи.
– Искусство должно хранить в себе изюминку. Через него мы пытаемся показать обычные вещи, которые остальные просто не замечают. Когда я рисую, я стараюсь изобразить землю, воздух и семена, чтобы эльфы увидели распустившийся цветок или дождь и солнце, чтобы можно было увидеть радугу. Я заставляю остальных проникнуться и понять самим, что я изобразил на картине. Я не хочу, чтоб они просто смотрели, я заставляю их увидеть.
– Хватит морочить ребенку голову. Элайджи явно устал и хочет спать, – вмешалась Невиэль.
– Да что вы, мне так интересно, – не сдерживал Элайджи своего восхищения.
– Молодец! – подмигнул ему Сайлас. – Этот молодой эльф далеко пойдет. Не всем дано сразу увидеть скрытые темы в моих картинах. У него чистая душа.
– Оставьте этот разговор на завтра, – продолжала хлопотать Невиэль. – Давай свой плащ, я повешу его в шкаф, – обратилась она к Элайджи.
– Нет! – отскочил он от нее как ошпаренный.
Невиэль с недоумением посмотрела на Элайджи.
– Я ничего с ним не сделаю, я просто повешу его тут, не будешь же ты в нем спать.
Элайджи посмотрел в сторону Алексы. Она еле заметно качнула головой, давая понять тем самым, чтобы он ничего не говорил. Элайджи беспомощно посмотрел на удивленные лица Сайласа и Невиэль и потупил взгляд.
– Я все объясню, – взлетела Алекса и приземлилась перед Элайджи, заслонив его перед родителями. – Элайджи, сними плащ, – попросила она.
Элайджи медленно и неуверенно развязал узелок и фиолетовая ткань упала на пол. Невиэль даже вскрикнула от открывшейся ее взору картины.
– Ты совсем сошла с ума, – грубым, встревоженным голосом обратился Сайлас к Алексе. – Как ты посмела привести в дом синалия? Ты хочешь всех нас погубить? Ты хочешь, чтобы нас изгнали из Эльфидэя?
– Доченька, как ты могла? – отчаянным голосом выдавила из себя Невиэль и, не удержавшись на ногах, плюхнулась на стоявший рядом стул.
– Папа, это не синалий, – попыталась оправдаться эльфия.
– А кто, кто он по-твоему? У него нет крыльев, но выглядит он как эльф. Это самый настоящий синалий! – повысил голос отец.
– Это не синалий, папа. Элайджи… он человек! – выкрикнула Алекса и мгновенно попятилась назад, сама испугавшись своих слов.
– Что?! Что же ты натворила! Нам не будет прощения, – еле сдерживался Сайлас.
– Папа, я познакомилась с ним, когда он был человеком. У него нет семьи, нет родных. Ему некуда было бежать и оставаться, где он жил, тоже смысла не было. А потом его кто-то превратил в синалия, и я не смогла отказать ему в помощи, – немного приврала эльфия, дабы не выдавать свои новые способности.
– Я рад, что ты помогаешь тем, кто нуждается, но здесь другой случай. Это же человек, а люди не умеют жить в гармонии с природой, они грубые и бездушные, – продолжал настаивать Сайлас.
– Он такое же живое создание, как я и ты. И знаешь что, с ним я не просто Алекса, я стала его эльфом, и это лучшее, что у меня есть. Ни один эльф не смог мне дать того, что дал этот человек. И не говори, что люди грубые и бездушные! Не я сказала, что у него чистая душа.