— Минна! — Увидев, что волчица села рядом с Рэйтом и потерлась носом о его ногу, Сури удивленно подняла брови. — Как ты себя ведешь! Вы ведь едва знакомы.
— Она хочет приласкаться. — Рэйт склонился и погладил зверя.
— Что за глупости, Минна? — Сури хмыкнула, потом пожала плечами. — В общем, отсюда идите по хребту обратно, откуда пришли.
Персефона, все еще глядевшая на старый дуб, резко обернулась.
— Погоди! Разве ты не пойдешь с нами?
Мистик покачала головой.
— Нет, госпожа. Я живу в той стороне. — Она указала на чащу.
— Но… — Персефона смутилась. — Я думала, ты вернешься в далль.
— Минна, ты только ее послушай! Она и правда странная! Мы пришли сообщить новость. Потом потребовалось ждать, пока деревья проснутся. Свой ответ ты получила, так что мы можем идти домой.
Сури порывисто зашагала прочь, Минна отпрыгнула от Рэйта и помчалась следом. Девочка усмехнулась.
— Меня она любит больше! — Сури сделала еще несколько шагов и остановилась, посмотрев на небо. — Лучше поспеши, госпожа. Ночь того и гляди нагрянет.
Даже не махнув на прощание, девочка убежала. Волчица ринулась за ней.
— Ну, прощай… — крикнула ей вслед Персефона. — И спасибо тебе!
Она продолжала смотреть, пока мистик не исчезла в зелени леса. Персефона оглянулась на огромный дуб.
— И это все? Я чуть не погибла, а получила одни загадки! Причем загадки так себе.
Рэйт не понял, то ли она говорила с ним, то ли с деревом, то ли сама с собой. Женщина вздохнула. Развернув ли-мору Рэйта, она накинула ее на голову как капюшон и подошла к нему.
— Думаю, нам туда.
Рэйт последовал за ней. Малькольм не спешил присоединиться к ним, стоя в раздумьях.
— Если поторопимся, получим горячий ужин, — сказала Персефона, идя по едва заметной тропинке, которую они протоптали в траве по пути к дубу. — Любите баранину? Сара разделывает ягненка, что зарезал Дэлвин. Я живу у них с тех пор, как погиб мой муж, и уверена, что вам они тоже дадут приют. Сейчас она наверняка добралась до рульки. Не самый лучший кусок, и все же…
— Судя по всему, нас ждет настоящий пир! — воскликнул Малькольм, догоняя их.
— Вижу, ты проголодался.
— Я прямо-таки изголодался, моя добрая госпожа! Мы сидели на скудной диете из орехов, грибов и изредка лакомились белкой или кроликом, что на двоих совсем не много — по кусочку или по два на каждого.
Взойдя на гребень, они пошли по прямой, громко шурша сухими листьями. Лучи проникали в просветы в кронах под острым углом. Стволы и листва купались в золоте, от основания каждого дерева тянулась длинная тень.
— Слыхал я о твоем муже, — сказал Рэйт, идя за Персефоной. — Говорят, он был стар.
Она кивнула.
— Ему было за шестьдесят.
— Но тебе гораздо меньше!
— Спасибо. — Персефона с любопытством оглянулась.
— Я только хотел сказать, что ему повезло. Мало того что прожил долгую жизнь, еще и жена досталась молодая.
Она рассмеялась — какой приятный звук!
— Не знала, что дьюрийцы столь обаятельны.
— Ха! — хмыкнул Малькольм.
Персефона обернулась к тощему спутнику, шагавшему сбоку.
— Почему ты смеешься?
— Мало кто назвал бы Рэйта обаятельным!
— А ты почем знаешь? — вскинулся Рэйт.
— Я с тобой дневал и ночевал бог знает сколько времени, и ни разу ты не показался мне обаятельным!
— Малькольм, ну ты ведь не красивая женщина, — ответил Рэйт.
— Красивая?! — воскликнула Персефона. — Не знаю, обаятелен ты или нет, но уж точно очень добр! Либо в Дьюрии совсем не хватает девушек… — Она застыла на месте, в ужасе прикрыв рот рукой. — Прости меня, пожалуйста! Я не хотела…
Персефона до боли закусила нижнюю губу. Малькольм недоуменно посмотрел на Рэйта, и все молча стояли, слушая шум ветра в листьях. Не дождавшись продолжения, Рэйт спросил у Персефоны: