Первой заговорила Вивиан:
— Ну что?
Адриан передернул плечами.
— Не слишком разговорчивый человек. Слова из него не вытянешь.
— А глаза его вы видели? У него глаза волка, правда? — спросил Себастьян.
— Ну, тип он, конечно, неприятный, это точно. А что до глаз… Я бы не считал это убедительным доказательством.
— Он убийца! — торжественно изрек Себастьян. — Я так и знал!
— По крайней мере, теперь мы в этом убедились, — согласился Сэмюэль, пытаясь закатать рукава так, чтобы они не сползали. — И мы можем кое-что предпринять, чтобы обезопасить себя.
— Ни в чем мы не убедились, — возразил Адриан. — То, что он избегает общества и не желает разговаривать, еще не делает его убийцей.
— А я, пожалуй, соглашусь с Сэмюэлем, — проговорила Вивиан. — Мы должны действовать. Что мы можем предпринять?
Она прижалась к Себастьяну, словно от него исходило тепло, как от костра на привале. Скрестив руки на груди, она сунула ладони под мышки, чтобы согреть их.
— Ну, в любом случае не стоит оставаться с ним наедине, — посоветовал Адриан. — На дверях кают крепкие замки. Запирайтесь, когда вы у себя.
— Почему бы нам просто не запереть весь спальный отсек? — спросил Юджин.
— Сдается мне, ему не очень понравится, если он лишится возможности пройти к своей койке, особенно учитывая, что он заплатил за нее, как и все мы, — возразил Адриан.
— Но мы-то не убийцы! — воскликнул Юджин.
— Про него можно сказать то же самое.
— Мы могли бы связать его, — предложил Себастьян.
— Вы что, шутите? — Адриан не поверил своим ушам.
— Превосходная идея! — согласился Сэмюэль. — Вместе мы сумеем его одолеть. Ростом он невысок. Мы могли бы повалить его, связать по рукам и ногам и запереть в трюме до конца рейса. А в Колноре сдадим его городской страже. Они отвезут его вниз по реке обратно в Вернес и передадут тамошним властям. Может, нас даже вознаградят за поимку убийцы.
— Вы не можете так поступить, — нахмурился Адриан. — Мы не знаем, он ли совершил все те преступления.
— Но вы же видели его глаза! Неужели вы всерьез полагаете, что этот человек невиновен? Да пусть даже не он убил тех людей в Вернесе, наверняка за ним числится какое-то… какое-то страшное злодеяние.
Адриан раньше уже поступал, как велели люди вроде Себастьяна, и всегда потом себя за это ненавидел. Когда никто не говорит правду, человеку свойственно верить в то, во что он захочет.
— А как бы вы себя чувствовали, если бы с вами так поступили? — спросил Адриан Себастьяна.
— Не говорите глупостей! Я не такой, как он. Я приличный человек.
— Неужели? Откуда мне это знать?
— Потому что я вам это говорю.
— А если бы он сказал то же самое?
— А он сказал?
— Я не спрашивал.
Обращаясь скорее ко всем остальным, нежели к Адриану, Себастьян изрек с самодовольным видом:
— И не нужно было. Достаточно на него посмотреть, и все становится ясно. У него руки в крови. Это страшный человек, говорю вам.
Адриан переводил взгляд с одного лица на другое и на каждом видел необъяснимую убежденность в собственной правоте. Поведение этих людей лишено было всякой логики, и Адриан терялся в догадках, что бы это значило, пока ему в голову не пришла мысль о том, что ими движет исключительно страх. Только страх стирал грань между здравомыслием и безумием, а иногда даже выдавал одно за другое. Но когда стадо обращается в паническое бегство, на пути у него встает только глупец.
Теперь уже сожалея, что Пиклз не смог его сопровождать, Адриан поднялся.
— Куда вы? — спросила Вивиан.
— Я не могу с вами согласиться. Так что прошу вас ни во что меня не втягивать. — Сделав пару шагов, он повернулся. — И вот еще что: если вы попытаетесь связать его, бросить за борт или что-то в этом духе, будьте уверены, я помогу ему, а не вам.
Наступила тишина. Слышался только скрип деревянной баржи. Лица попутчиков изумленно вытянулись. Адриан отошел на корму, надеясь скрыться от их взоров за возвышением кают. До него донеслись слова Себастьяна:
— Он молод и наивен.
Да, Адриан был молод. Этого он не мог отрицать, но каждый год, проведенный в Калисе, сошел бы за несколько лет обычной жизни. Он многое познал и слишком рьяно брал у жизни уроки, страстно желая навсегда избавиться от отцовской кузницы с его щипцами и молотом.
Он взобрался на корму и прислонился к борту, глядя на восток. В низинах в большинстве мест трава все еще оставалась зеленой, но на склонах холмов листья уже меняли цвет. Где-то вдалеке, упрятанная в холмах, скрывалась крошечная поместная деревушка, которую Адриан не видел пять лет и в которой вряд ли что изменилось. В таких местах, как Хинтиндар, где люди из поколения в поколение жили и умирали в изоляции от остального мира, перемены происходили крайне медленно. Некоторые жители были прикреплены к земле и не могли покинуть ее, другие — как его отец — не желали этого. Вдоль дороги между каменным мостом и поместьем его светлости — дороги, которая возникала из ниоткуда и уходила в никуда — располагалось всего несколько хижин. Адриан сбежал из деревни, когда ему едва исполнилось пятнадцать, и сейчас был совсем близко от дома, ближе, чем когда-либо за прошедшие пять лет… Впрочем, еще ближе он подходить и не собирался.