Принц опустил голову и оперся на стену здания, борясь с позывом прибавить нечто к слизи на мостовой.
– Для него уже все кончено, – будничным тоном произнес Галладон, присаживаясь на корточки рядом с попрошайкой.
– Сколько… – начал Раоден, и тут его желудок взбунтовался вновь. С глухим шлепком он уселся прямо в грязь и только после нескольких глубоких вдохов смог продолжить: – Сколько он еще проживет?
– Ты так и не понял, сюл. – Грусть в голосе Галладона делала его акцент заметнее. – Он не живет; никто из нас не живет. Именно поэтому мы здесь. Коло? Мальчишка останется таким навсегда. Ведь именно столько длится вечное проклятие.
– Мы можем что-то для него сделать?
Галладон пожал плечами:
– Можно попробовать сжечь его – при условии, что сумеем развести огонь. Кое-кто думает, что тогда боль проходит.
– И когда тело сгорит, – Раоден никак не мог заставить себя взглянуть на мальчика, – что произойдет с его душой?
– У него нет души. – Галладон покачал головой. – По крайней мере, так нам говорили жрецы Корати, Дерети и Джескер – все они сходятся в одном: мы прокляты.
– Ты не ответил на мой вопрос. Если он сгорит, его страдания закончатся?
Галладон продолжал рассматривать мальчика. Через несколько мгновений он передернул плечами:
– Некоторые считают, что, если нас сжечь или отрубить голову – в общем, полностью уничтожить тело, – мы просто перестанем существовать. Другие говорят, что боль продолжается, что мы сами становимся болью. Они полагают, что останется бесцельно витающий дух, не способный ощущать ничего, кроме агонии. Мне не нравится ни один из вариантов, так что я просто стараюсь сохранять себя в целости. Коло?
– Да. Коло, – прошептал Раоден.
Он наконец-то собрался с духом и взглянул на раненого мальчишку. На него смотрела огромная рана. Из нее медленно сочилась кровь, как будто жидкость неподвижно стояла в венах, подобно затхлой воде в пруду.
Охваченный внезапным холодом, Раоден приложил ладонь к груди.
– Мое сердце не бьется, – впервые осознал он.
Галладон посмотрел на Раодена, как если бы тот выдал совершенно идиотское замечание:
– Сюл, ты мертв. Коло?
Мальчишку они не сожгли. Не смогли найти ничего подходящего для разведения костра, да и Галладон решительно воспротивился. «Мы не можем принять на себя такую ответственность. Что, если у него действительно нет души и он перестанет существовать, когда мы сожжем тело? Есть люди, которые предпочтут жить в агонии, чем раствориться в полном небытии».
Так что они оставили мальчика лежать под стеной дома. По лицу Галладона нельзя было сказать, что его затронуло происшедшее; но Раоден согласился только потому, что не мог предложить другого выхода, хотя чувство вины терзало его гораздо сильнее боли в ушибленном пальце.
Галладон равнодушно повернулся к принцу спиной и зашагал обратно по аллее, обходя стонущих кое-где в канавах элантрийцев. Он ясно давал понять, что ему совершенно безразлично, последует ли Раоден за ним или останется разглядывать замысловатое пятно на стене. Принц смотрел, как удаляется темнокожий дьюл, и пытался понять, что делать дальше, но после пережитого за день мысли разбегались. Раньше его ожидала карьера политика; наставники годами готовили Раодена мгновенно оценивать изменившуюся ситуацию. И сейчас пришла пора воспользоваться их наукой: он принял решение довериться Галладону.
Было в дьюле что-то симпатичное, что притягивало к нему Раодена. Ему нравились спокойная рассудительность и бодрое отношение Галладона к жизни, и принца не покидала уверенность, что плотная маска пессимизма, которой прикрывался дьюл, скрывает немало достойных качеств. Раоден видел его глаза, когда тот смотрел на страдающего мальчика. Галладон мог утверждать, что смирился с неизбежным, но судьба парня не оставила его равнодушным.
Дьюл устроился на прежнем месте на ступеньках. Раоден решительно подошел ближе и остановился в ожидании.
Галладон посмотрел на него:
– Что тебе надо?
– Мне нужна твоя помощь. – Раоден присел на корточки перед ступеньками.
Галладон фыркнул:
– Ты в Элантрисе, сюл. Такого понятия, как помощь, здесь просто не существует. Боль, безумие и масса грязи – это пожалуйста.
– Можно подумать, ты сам в это веришь.
– Ты не к тому обращаешься, сюл.
– Ты – единственный человек из встреченных мною в этом городе людей, который не пытался на меня напасть, – возразил Раоден. – Твои поступки расходятся со словами.
– А может, весь секрет в том, что я и так знаю, что у тебя ничего нет?
– Не верю.
Галладон пожал плечами, словно говоря «мне наплевать, во что ты веришь», привалился к стене дома и закрыл глаза.