Даорн настойчиво потянул ее за платье.
— Не подходи к краю.
— Все в порядке, — ответила она, но позволила мальчику оттянуть себя назад.
Эйш висел рядом и взволнованно мерцал.
— Может, вам лучше спуститься, госпожа. Вы плохо переносите высоту.
— Чепуха. — Принцесса чувствовала себя уже лучше. Тут она заметила сборище на вершине стены неподалеку. Над толпой возносился пронзительный голос, но она не могла разобрать слов. — Что там такое?
Близнецы недоуменно переглянулись.
— Не знаю, — ответил Даорн.
— Обычно здесь, кроме солдат, никого нет, — добавила девочка.
— Давайте посмотрим, — предложила Сарин.
Ей казалось, что она узнает акцент в голосе. Подойдя сзади к толпе, она получила подтверждение догадкам.
— Это джьерн! — воскликнула Кэйс. — Я хочу на него поглядеть!
И девочка исчезла в толпе. До Сарин донеслись удивленные, а порой разгневанные вскрики, когда Кэйс начала прокладывать себе путь. Даорн с завистью поглядел вслед сестре, но потом перевел взгляд на принцессу и остался с ней, как и полагалось добросовестному провожатому.
Мальчику не следовало волноваться, что он не увидит джьерна. Сарин повела себя более сдержанно, чем ее юная кузина, но ей тоже хотелось пробраться поближе к Хратену. Так что, подталкивая Даорна, она вежливо, но неумолимо протолкалась к передней линии толпы.
Хратен стоял на небольшом возвышении, встроенном в стену. Он повернулся к толпе спиной, но через плечо его слова легко доносились до слушателей — речь явно предназначалась для собравшихся, а не для жителей Элантри-са. Внимание Сарин тут же обратилось на жреца; город она успеет изучить позже.
— Посмотрите на них! — призвал джьерн, указывая на Элантрис. — Они потеряли право называться людьми. Это животные, не ведающие воли и желания служить властелину Джаддету. Они не знают бога и следуют только велениям своих похотей.
Сарин нахмурилась. Шу-Дерет учила, что единственным различием между людьми и животными является способность поклоняться богу, на фьерделле «Джаддет». Теория не была для принцессы новостью; отец заставил ее получить обширные знания по Шу-Дерет. Чего она не могла понять, так это зачем верховный жрец тратил время на элантрийцев. Чего он надеялся добиться, проклиная людей, которые и так лишились всего?
Одно было ясным. Если джьерн нашел причину проповедовать в Элантрисе, в ее обязанность входило защитить город. Сарин считала вполне возможным разрушить планы врага, даже не понимая их.
— …Как все знают, животные — низшие создания по сравнению с людьми в глазах Джаддета! — Речь Хратена близилась к завершению.
Сарин увидела ожидаемый шанс. Она широко распахнула глаза, придала лицу туповато-непонимающий вид и визгливым голосом спросила:
— Почему?
Жреп замолк. Принцесса вклинилась с вопросом в тот момент, когда он набирал воздух для последней фразы, и теперь над толпой повисло неловкое молчание. Джьерн запутался в словах, пытаясь вернуть проповедь в прежнее русло, но вмешательство Сарин уже успело испортить впечатление. Хратен повернулся к прихожанам, выискивая суровым взглядом глупца, который его прервал. Его внимание привлекло благостное, слегка недоуменное лицо Сарин.
— Что почему? — резко спросил он.
— Почему господин Джаддет считает, что животные — низшие создания?
Услышав «господин Джаддет», джьерн заскрипел зубами.
— Потому что в отличие от людей они умеют только следовать своим похотям.
Типичным следующим вопросом было бы: «но люди тоже следуют похотям», что дало бы Хратену возможность объяснить разницу между богобоязненным человеком и грешником, так что Сарин воздержалась.
— Но я слышала, что господин Джаддет поощряет наглость, — удивленно сказала она.
Взгляд джьерна приобрел подозрительность. Вопрос слишком близко затрагивал правду, чтобы такая простушка, какой выглядела Сарин, додумалась до него самостоятельно. Жрец догадывался, что с ним играют, но от него все равно требовался ответ — если не ради нее, то ради остальных собравшихся.
— Лорд Джаддет, — с нажимом произнес он, — поощряет амбицию, а не наглость.
— Но я не понимаю. Разве амбиция — это не служение нашим похотям? Почему господин Джаддет поощряет ее?
Хратен терял слушателей и знал это. Вопросы, задаваемые Сарин, звучали в столетнем споре против Шу-Дерет, но толпа не ведала о древних диспутах и научных опровержениях. Все, что они видели, — кто-то задавал жрецу вопросы, на которых у него не находилось убедительных ответов.
— Наглость не имеет ничего общего с похотью, — властно отрезал Хратен, надеясь вновь завладеть разговором. — Людей, которые служат империи Джаддета, ждет немедленная награда в этой жизни и на небесах.