Миф о неприятии перемен
Взошли бы вы на борт канамитского космического судна? Распространенный миф в нашей культуре гласит, что людям претят новизна и перемены. Рабочее пространство – вот где привычно происходят перемены, и академической деловой литературе есть много чего сказать на этот счет[13]. «Наемные сотрудники инстинктивно склонны противиться изменениям», – говорилось в одной статье из «Гарвардского делового обозрения». «Почему перемены даются так тяжко?» – задавался вопрос в другой. Но действительно ли перемены столь трудны? Если люди в целом не желают перемен, психологи, надо полагать, это проворонили: если покопаться в психологических исследованиях, и одного-то упоминания о непереносимости перемен не отыщется.
Причина такой разницы в восприятии состоит вот в чем: деловое управление именует перемены словами «реструктуризация», «оздоровление предприятия» и «стратегический сдвиг», а наемные сотрудники зачастую видят в них кое-что другое – увольнения. Когда перемены воспринимаются как угроза потерять работу, а новизна – как увеличение рабочей нагрузки, отрицательный отклик людей понять легко. Но это не есть неприятие перемен – это неприятие потери работы или неприятие неблагоприятных последствий.
Сотрудник, вполне возможно, ощетинится, если его вызывают в кабинет к начальству и там, по сути, сообщают: «Корпорация пытается добиться большей эффективности, а потому вам будет велено выполнять на десять процентов больше работы за ту же зарплату». Но тот же сотрудник неимоверно обрадуется, если ему скажут так: «Корпорация пытается добиться меньшей эффективности, а потому вам будет велено выполнять на десять процентов меньше работы за ту же зарплату». Это два противоположных отклика на один и тот же объем перемен. Второй вариант развития событий никогда не происходит, но если б он случился, в статьях «Гарвардского делового обозрения» заявлялось бы: «Наемные сотрудники инстинктивно обожают перемены», – и задавался вопрос: «Почему перемены даются так легко?»
Избегать перемен, потому что они неблагоприятны или требуют больше работы – или увеличивают риск таких исходов, – поведение рациональное и логичное. Природа же человеческая такова, что в отсутствие отрицательных последствий инстинкт у нас совсем иной: новизна и перемены нас, людей, привлекают. Как раз об этой черте, именуемой неофилией, написано в научной психологической литературе. И действительно: неофилия считается одной из четырех основных составляющих человеческой натуры, вместе с зависимостью от вознаграждения, стремлением избегать вреда и стремлением выжить.
Общее отношение к новизне и переменам у того или иного человека зависит и от природных данных, и от воспитания – от наших генов и от среды, в которой человек живет. Влияние среды наиболее очевидно в эволюции наших умонастроений со временем. Несколько веков назад человеческой жизни были свойственны повторяющиеся задачи, долгие часы уединения и недостаток стимулов. Новизна и перемены возникали редко, и люди относились к ним с подозрением и вполне довольствовались условиями, которые мы ныне сочли бы необычайно однообразными. И под «необычайно однообразным» я подразумеваю не ваш поход по настоянию подруги на документалку о жизни Эла Гора[14]. Я имею в виду шестидесятичасовую рабочую неделю, в ходе которой приходится долбить горную породу, чтобы потом построить что-то из получившегося материала, или рубить ручным топором и потом очищать от веток пятидесятифутовый клен, или провести не одну неделю в тесном фургоне на пути из Нью-Йорка в Огайо.
Поскольку однообразие было нормой, представление о скучном – или во всяком случае соответствующее понятие в английском языке – не возникало вплоть до конца XVIII века, пока не случилась промышленная революция[15]. С тех пор и раздражителей постепенно прибавлялось, и нашей потребности в них – особенно в ХХ веке, с появлением в быту электричества, радио, телевидения, кино и новых способов перемещения. Все это не только принесло перемены в наш образ жизни – оно открыло нам, как можно жить вообще по-другому, невероятно увеличив нашу мобильность и количество новых людей и мест, с которыми мы теперь можем познакомиться. Благодаря путешествиям и СМИ нам доступны теперь не только наши родные городки или мегаполисы, а весь мир.
Хотя в ХХ веке новизна и перемены стали гораздо привычнее, та эволюция нашего восприятия – ничто по сравнению с трансформацией, произошедшей из-за всевозможных прорывов последних двадцати лет, развития Интернета, электронного почтового сообщения, СМС и социальных сетей, а также из-за ускорения технологических перемен.
13
Далее я привожу цитаты из: Julie Battilana, Tiziana Casciaro, “The Network Secrets of Change Agents”, Harvard Business Review, июль-август 2013 г., 1; David A. Garvin, Michael A. Roberto, “Change Through Persuasion”, Harvard Business Review, февраль 2005 г., 26.
14
Алберт Арнолд (Эл) Гор-мл. (р. 1948) – вице-президент США (1993–2001) в администрации Билла Клинтона, лауреат Нобелевской премии мира (2007), соавтор (вместе с Ф. Д. Гуггенхаймом) документального фильма о глобальном потеплении «Неудобная правда» («An Inconvenient Truth», 2006). Сиквел к этому фильму, «An Inconvenient Sequeclass="underline" Truth to Power» (2017, реж. Бонни Коэн и Джон Шенк; в российском прокате «Неудобная планета»), посвящен продолжающейся борьбе Гора.
15
Patricia Meyer Spacks, Boredom: The Literary History of a State of Mind (Чикаго: University of Chicago Press, 1995), 13.