После совещания Ельцин позвонил Гайдару: Извиняюсь, хотел позвонить, не успел, не смог связаться.
Гайдар задумался: «Подать в отставку? Нет, надо остаться, не сдавать еще отнюдь не проигранную позицию, использовать имеющиеся рычаги для продолжения реформ».
Заместителем министра топлива и энергетики работает Ходорковский.
После апрельского съезда Ельцин назначает Шумейко первым вице-премьером, теперь два первых.
13 июня Ельцин звонит Гайдару: Егор Тимурович, что вы скажете об идее назначить вас исполняющим обязанности председателя правительства?
- Скажу откровенно, что при создавшейся ситуации идея мне кажется разумной. Она позволит добиться большей консолидации в правительстве.
- Должен ли я понять вас так, что вы благодарите меня за доверие?
- Да, без сомнения, благодарю.
Ельцин подписал указ и направил на утверждение в парламент.
Ельцин обратился к народу с заявлением о предстоящей приватизации:
«Нам нужны миллионы собственников, а не горстка миллионеров. В этой новой экономике у каждого будут равные возможности, остальное зависит от нас... Каждый гражданин России, каждая семья получат свободу выбора. Приватизационный чек - это для каждого из нас билет в мир свободной экономики».
Сказал о преступности: «Две трети всех коммерческих структур связаны с организованной преступностью, каковая представляет угрозу национальной безопасности России».
Центральный Банк, находящийся в полном подчинении Хасбулатова, увеличивает финансовые обязательства.
Гайдар: В результате порочной политики ЦБ темпы роста денежной массы в мае-июне резко пошли вверх, и страна оказалась на грани гиперинфляции.
Затем резко упал курс рубля и ускорился рост цен. Геращенко немного уменьшил рост денежной эмиссии, с трудом снова начали процесс денежной консолидации.
Во многих районах из-за дефицита наличности не выплачивались по много месяцев зарплаты и пенсии учителям, воспитателям детских садов и другим бюджетникам.
Джеффри Сакс: Вопрос зарубежной помощи для России на два следующих года стал для меня главной темой. Я полагал, что Россия нуждается в помощи наподобие той, которую получила Польша, только умноженной на четыре в силу гораздо более обширной экономики и более серьезных вызовов, стоящих перед этой страной. Я неоднократно призывал к выполнению программы по ежегодному выделению России 15 млрд долларов, которые позволили ей стабилизировать свою валюту, предоставить социальные гарантии пенсионерам и другим уязвимым группам и приступить к реструктуризации промышленности. Я считал, что запрашивать по 15 млрд в год - это не слишком много, поскольку такая сумма представляла собой лишь доли процента от доходов богатого мира и ничтожную часть ежегодных расходов на вооружения в годы «холодной войны». Подобная гарантия невозобновления «холодной войны» стала бы незначительной и вполне окупающейся долей тех дивидендов, которые нес с собой мир.
Но в Вашингтоне были не согласны с моей точкой зрения. Всю степень его враждебности моим идеям я сумел осознать лишь много лет спустя, поскольку в то время мне казалось, что помощь вполне достижима, если приложить больше усилий. В каком-то смысле меня избаловал неожиданный успех аналогичных просьб от имени Польши и Боливии, так как в тех случаях мне тоже говорили, что долги этих стран нельзя списать и что различные пакеты помощи никогда не будут приняты, после чего все, о чем мы просили, осуществлялось с поразительной быстротой.
Ярким примером западного тупого упрямства может служить сага о стабилизационном фонде для рубля. Значение подобного фонда в полной мере проявилось во время польских реформ. Он позволил Польше решительно и быстро перейти к конвертируемой валюте. Это позволило Банку Польши ни разу не воспользоваться средствами фонда для защиты злотого.
Первоначально МВФ отказался выделять средства, отчасти на ошибочных формальных основаниях (МВФ хотел, чтобы советский рубль оставался в обращении на территории всего бывшего СССР, не желая заменять его отдельными национальными валютами), а также вследствие политического сопротивления со стороны США и других лидеров «Большой восьмерки».
Я безуспешно добивался выделения средств для стабилизационного фонда рубля в первые месяцы 1992 года, проникаясь отчаянием из-за пассивности и упрямства МВФ и «Большой восьмерки». ... Мне говорили: «Этого фонда не будет. Это год выборов в США. Забудьте об этом». Именно в этот период министр обороны Ричард Чейни и его заместитель Пол Вулфовиц разрабатывали весьма спорные «Директивы по оборонному строительству», призванные обеспечить долговременное военное преобладание США над любыми соперниками, включая Россию.