Августовские события в Москве, и особенно вокруг Дома российского правительства, стали новой точкой отсчета в отношениях Ельцин — армия. В высшем эшелоне военного ведомства произошло раздвоение: одна часть генералитета считала, что ГКЧП надо было действовать решительнее, а другая не видела необходимости ввода войск в столицу. Но и те, и другие сходились в одном: не было военного путча, просто очень неудачная попытка поддержать ЧП войсками.
Ельцин нарочито акцентировал внимание на том, что удалось подавить именно военный путч. У Белого дома было разыграно грандиозное шоу в честь «победы над врагами демократии» и «военной хунтой». Для «украшения» военными этой массовки нескольким десяткам генералов и полковников МО и ГШ было приказано в форме прибыть на Краснопресненскую набережную. Но больше половины из них явились туда в гражданском…
После того как на белом мраморе Минобороны кто-то огромными красными буквами написал краскопультом «Смерть военной хунте!», в форме появляться на улице стало стыдно… К тому же получалась какая-то глупость — «хунту» звали на праздник. В армии очень тонко чувствовали неискренность этого ликования. В тоже время испытывали и определенную вину за свершившееся, и раздражение из-за того, что были втянуты в политические разборки власть предержащих.
Август стал началом кадровой чистки в армии, в ходе которой самый большой удар был нанесен по генералам, на которых часто без разбору навешивали лейбл «сторонников» ГКЧП и «нелояльных». Комиссию по главе с генералом Д. Волкогоновым (военным советником российского президента) хлестко назвали «президентской». Многие на Арбате недоумевали: почему в Министерстве обороны СССР орудует комиссия, уполномоченная Ельциным, а не Горбачевым?..
Началась активная ловля черных кошек в темной комнате. «Демократически настроенные» члены волкогоновской комиссии вызывали на собеседования генералов и полковников, чтобы определить их дальнейшую судьбу (некоторым сразу объявляли, что они «свободны»), В Минобороны и Генштабе начался бум компромата на «неблагонадежных». Были смещены с должностей многие заместители министра обороны и начальника Генштаба, начальники главных и центральных управлений, начальники академий и военных училищ, командующие войсками военных округов и флотов…
Все это чем-то напоминало 37-й год. Разница была лишь в том, что не было «черных воронков», люди не исчезали бесследно и их не расстреливали… Убирались высочайшие профессионалы, беззаветно преданные Отечеству люди, орденоносцы, ветераны афганской и других войн. В рядах командного корпуса армии образовались «бреши». А на вакантные должности часто назначались генералы, еще не дозревшие до головокружительно высоких постов.
Если внимательно просмотреть некоторые президентские указы 1992–1996 годов, то можно обнаружить любопытную закономерность: самые большие генеральские «звездопады» случались именно тогда, когда это было выгодно Ельцину с точки зрения политической конъюнктуры, удержания власти, усиления лояльности военной верхушки, стимулирования ее рвения или «поощрения» за преданность: накануне октябрьских событий 1993 года и сразу после них, перед вводом войск в Чечню, сразу после парламентских выборов 1995 года (победа коммунистов), незадолго до президентских выборов 1996 года… Таким образом, игра на «генеральской приманке» была для Ельцина способом обеспечения лояльности руководства армии и усиления опоры на него в целях сохранения позиций режима и собственного политического выживания…
Знал ли президент о том, что на самом деле происходило в Минобороны и Генштабе, в войсках и на флотах? Уверен, что далеко не всегда и не в полном объеме (не случайно даже пресс-секретарь Ельцина В. Костиков однажды вынужден был признать, что «генералы не доводят до президента всю полноту информации»).
Информация из МО нередко подавалась в Кремль в усеченном либо деформированном виде. Начиная с весны 1992 года долгое время между Ельциным и Грачевым соблюдалось правило: ежедневно (в 10.00) министр обороны докладывал президенту о положении дел в армии. Какими были эти доклады?
По некоторым свидетельствам, Грачев первым делом старался убедить Ельцина, что Вооруженные Силы под его руководством находятся в высокой степени боеготовности и надежно управляемы. Затем сообщалось о текущих проблемах, решение которых чаще всего от Министерства обороны не зависело: финансы, комплектование, жилье и т. д. (министр уже хорошо изучил характер президента и знал, что его раздражали «плакальщики»).