Член волкогоновской комиссии отставной майор Владимир Лопатин усмотрел в решении Шапошникова политическую крамолу и заявил, что представление на Стефановского якобы было подготовлено обманным путем. Он даже сумел пробиться на прием к Шапошникову.
Министр очень болезненно реагировал на такого рода скандалы и во избежание развития склоки пошел на попятную — дезавуировал решение…
Генерал Стефановский был не единственным, с кем министр вынужден был поступить несправедливо. Без внятного объяснения причин был смещен с должности генерал-полковник Николай Бойко. Таким же образом наказали еще несколько десятков генералов… Многие офицеры — специалисты высочайшего класса, были вынуждены уйти из армии под давлением или самостоятельно. Тех, кто не хотел уходить, часто назначали со значительным понижением в должности, им даже толком не объясняли причин.
…Манера общения нового министра с подчиненными поначалу подкупала, она выдавала в нем человека сдержанного, тактичного, воспитанного. Это выгодно отличало его от Язова и некоторых других наших высших начальников. Все министры в первые дни работы — образец благопристойности. Но проходит немного времени — и все становится на свои места: с уст свежеиспеченного шефа такое сорвется, такая кузькина мать!..
Шапошников стал исключением. Даже в минуты сильного негодования он не позволял себе оскорблять и унижать подчиненных.
Сев в кресло маршала Язова, Шапошников начал врастать в новую должность. Ни дня не служивший в МО, он, по признаниям работавших рядом с ним аппаратчиков, поначалу слишком медленно рассматривал проекты директив и приказов, которые следовало утвердить. И его можно было понять: боялся ошибиться. Стоит проколоться на директиве по службе войск и тут же отменить ее — пойдет молва аж до Камчатки.
В то время генштабовские аналитики день и ночь корпели над проблемами сохранения единых Вооруженных Сил, но жизнь военных округов и флотов начинала развиваться уже по иным руслам — все яснее становилось, что Москва не сможет сдержать процесс создания национальных армий, избежать дележки при приватизации и национализации воинских частей и объектов…
Командующие военными округами и флотами, группами войск почти непрерывно обращались в МО с просьбами о помощи. Одновременно в Кремль, в правительство шли протесты и жалобы руководителей союзных республик, стремившихся отхватить куски побольше.
Резко возросло число шифровок правоохранительных органов, органов военной контрразведки о нападениях на наши склады и арсеналы, об участившихся захватах оружия и боевой техники. Министр отправлял грозные телеграммы: усилить, воспрепятствовать, противодействовать, наказывать. Однажды министр отдал распоряжение даже заминировать подходы к арсеналам в тех регионах, где не прекращались бандитские набеги. Но это уже помогало мало. Снаряжаемые министром многочисленные комиссии в военные округа и на флоты не могли приостановить процесс растаскивания вооружений и приватизации объектов на территории суверенных республик…
Во всем этом было что-то несправедливое и роковое: блистательный взлет на пик военной карьеры — и начинающийся развал армии. Растущая известность, желание придать новый облик Вооруженным Силам — и войска, теряющие боеготовность.
На фоне всего этого постоянная улыбчивость Шапошникова иногда выглядела нелепо. Но «секрет» ее мало кому на Арбате был непонятен: после былых суконных министерских лиц и солдатской угловатости их манер маршал стремился создать принципиально новый имидж министра обороны — приятного в общении, доступного, интеллигентного, умного. И очень во многом ему это удалось. Он сумел расположить к себе прессу. Его стали приглашать на телепередачи, рауты московского бомонда. Присутствйе Шапошникова на заметных мероприятиях в Москве становилось чуть ли не модой. Он появлялся не только в маршальском мундире, но и в гражданском платье. Особенно после того, как демократы в очередной раз заговорили о гражданском министре. Шапошников тут же заявил, что готов к такому шагу.
Он рьяно взялся за организацию взаимодействия всех военных структур Центра и республик. Уже 31 августа направил специальную записку на имя Горбачева. Предлагал сохранить единые ВС. Но всем было не до этого… Согласились только с тем, что военным надо повысить денежное содержание…
В первые дни работы Шапошникова Минобороны превратилось в дом жалоб и предложений. Косяками шли все, кто имел какие-то идеи или был обижен. Помню, министр бросил все дела, чтобы встретиться с солдатскими матерями. Только серьезного разговора не получилось: депутаты А. Алексеев и В. Уражцев завели прилюдную свару…